Баженов пожалел, что не захватил с собой карты города, но Поль начертил ему точный план и указал, где и какие оборонительные объекты были полмесяца назад, когда он последний раз под видом «казака» побывал в городе.
— А нельзя ли вам сейчас побывать там?
Трудно, — сказал Поль. — Очень трудно: идет проверка на каждом шагу. Но если надо...
— Перекур! — громогласно объявил Льоха-«Борода».
На столе появилась каша из пшеницы, коржи из смешанной овсяно-ячменной муки и четверть с самогоном.
— Откуда? — удивился Баженов.
— Разведчики разжились, — «Борода» кивнул на Поля.
— В ярах леса, что под «Узлом», — сказал Паль, — прячется тысяч двадцать пять народу. Я уже докладывал — фашисты готовят против них карательную экспедицию. А они без оружия. Уничтожат, если армия не поможет...
Баженов достал из своего вещевого мешка консервы, хлеб, чай, сахар, масло и положил на стал.
- Куришь? - жадно спросил Льоха.
— Нет, — сказал Баженов и вынул пачку табаку
— Вот это да! — «Борода» тут же соорудил толстенную, как сигара, самокрутку и задымил как паровоз.
— А еще есть?
Баженов вынул еще пять пачек.
Льоха вызвал хозяйственника и показал, как делить. Для себя и командиров (до взводных включительно) он оставил полпачки. Затем он налил кружку самогона и подал Баженову. Тот сослался на необходимость работы, отпил немного и передал Полю.
— Наша «девица» даже не пригубливает. Со встречей и за успех!
Льоха выпил до дна и закусил кусочком хлеба. Он пил много и почти совсем не закусывал.
Зато Поль ел жадно и в глаза не смотрел — стыдился, что много ест. Выпил чаю с сахаром. Льоха не пил.
— Я свой сахар, — сказал он, взяв два куска, — отдам раненым.
Баженов спохватился и попросил Поля отнести раненым весь сахар и оставшиеся продукты. Льоха задержал Поля, кое-что отделил «для нашего начштаба, не привыкшего к партизанским харчам», а остальное велел отнести медсестре. Баженов запротестовал и заставил Поля взять все.
Льоха полулежал на нарах, опираясь на левую руку, смотрел на огонь лампы и, дирижируя правой, негромко напевал «Ой, хмелю мий, хмелю». Они были сейчас одни в командирской землянке.
Баженов спросил, есть ли у Льохи немецкие карты, переписка, документы — и не получил ответа. Он повторил вопрос, и снова безрезультатно. Тогда, уже повысив голос, он сказал, что на месте Льохи он на время подготовки к наступлению и предстоящих боев запретил бы, под страхом расстрела, пить самогон, даже приносить его сюда.
И уж, конечно, кто-кто, а Льоха сам бы должен подать пример трезвости, а не... Он не договорил.
Льоха продолжал петь, не меняя позы, будто ничего не слышал. Баженов встал, взял бутыль за горлышко, но руку его перехватил Льоха: