— Любопытно взглянуть. Дайте автоматчика, пусть меня проводит.
— Вот, — сказал автоматчик, когда они подошли к хате с развороченными стенами и сорванной крышей. Плетень был развален, фруктовые деревья поломаны. Под Москвой и на Калининском фронте Баженову приходилось видеть много мертвых танков. Одни подорвались на минах, в другие попали авиабомбы; были машины, сожженные бутылками с горючей смесью и подбитые снарядами, у иных взорвались боеприпасы.
Картина, которая предстала перед Баженовым, была ни на что не похожа.
Сначала Баженов решил, что в этот танк попала авиабомба и разметала его части. Башня валялась метрах в десяти от гусениц. Автоматчик, приведший его, сказал: «Авиабомб противник не бросал».
Баженов проследил путь танка, осмотрел гусеницы. Нет, мина под ними не взорвалась.
— Может быть, собаку подослали с миной на спине?
Автоматчик утверждал, что это не так.
Баженов внимательно осмотрел куски брони. Не было следов ни бронебойного, ни термитного снарядов. Здесь что-то другое. Но что? Баженов осматривал, срисовывал повреждения, искал осколки снаряда, но ни одного обнаружить не смог. Он нашел обрывки электрического провода, заделанного в стандартную резиновую изоляцию. Он внимательно осмотрел его и даже понюхал, перед тем как отбросить. Это был кусок самого заурядного электрокабеля — такой применяется на сотнях передвижных устройств, начиная от движка кинопередвижки и кончая электродоилкой...
Нашел он еще полузасыпанное колесико от тележки или коляски, тоже явно случайного происхождения, — больше ничего вокруг. Чем же разрушен танк?
Он пошел обследовать второй разбитый танк. Здесь картина была несколько иная. Осмотрев куски брони, Баженов обнаружил огромную дыру. Ее не мог сделать бронебойный снаряд...
Как утверждал автоматчик, в селе они застали не больше трех десятков гитлеровцев. Возле этого танка свалили троих, и один из них еще живой. Его уже допрашивал командир разведки отряда, тот самый, что недавно с разведгруппой ушел в тыл врага. Баженов попросил проводить его к раненому.
Гитлеровец лежал в избе на кровати.
— Безнадежен, — сказала сестра.
Глаза раненого были открыты, но явно ничего не видели; он редко и натужно хватал ртом воздух.
Жить ему осталось совсем мало, поэтому Баженов без лишних слов сразу же спросил, чем они так «классно» подбили советский танк. Раненый не отвечал и все так же судорожно вздыхал. Баженов настойчиво повторял свой вопрос. Наконец раненый что-то забормотал.
Баженов едва разобрал лишь три слова: «Панцерн» (танк), «Фрау» (госпожа), «Патронен» (патроны).