Андронидзе поехал по дороге вправо к селам Лозняки, Бережаны, Окуньки, Запань, чтобы там организовать сбор лодок, а Юрий Баженов с той же целью поехал в сторону Криниц, Тарасовки, Ольховища.
Солнце спускалось к горизонту. Баженов ехал лесом. Дорога была уже не твердая, глинистая, а песчаная, рыхлая — словом, трудная дорога. Чувствовалась близость реки. Стали попадаться колдобины с водой: видимо, остатки весеннего разлива...
Село открылось сразу. Целое. Несгоревшее. Баженов подъехал к группе людей, махавших ему руками и что-то кричавших.
— Гитлеровцы где? — спросил он, выключив зажигание.
— Минут двадцать, как последние отплыли.
Баженов сразу же начал расспрашивать стариков о лодках. Лодок по приднепровским селам всегда было много. В годы оккупации гитлеровцы мало интересовались ими. Они наводили понтонные мосты. Перед самым отступлением немцы вдруг стали уничтожать лодки, попадавшиеся им на глаза. Тогда их попрятали, кто как мог. Сейчас в этом селе припрятано шестнадцать вполне исправных лодок. В соседнем селе найдется, пожалуй, лодок двадцать пять, в следующем, большом, должно быть не меньше полусотни.
Баженов попросил послать верных людей по деревням и точнее разузнать, где есть лодки, сколько их и к кому за ними обратиться.
— А шо лодки — этого мало! — седенький дед усмехнулся. — Надо б ишо надувные лодки, або понтоны. Плоты надо вязать!
— Все будет, дидусь, — заверил его Баженов. — Но нам сейчас надо догнать немца по горячему следу, лодки нужны позарез и немедленно!
Дидусь вызвался сей же час послать людей по селам. Баженов решил подождать, пока посланные вернутся. Он оглядел толпу, окружавшую его.
И кого только здесь не было: старики и дети, молодицы и старухи. Заметил Баженов и немало мужчин призывного возраста; поинтересовался— кто такие, что делают здесь.
Отвечали охотно, наперебой: одни вышли из окружения и сразу домой. Других отпустили из колонны военнопленных как местных:
гитлеровцы заигрывали с украинцами. Но все вернувшиеся хотят немедленно вернуться в строй, идти воевать, да не знают, к кому обратиться. Может, товарищ командир возьмет их в свою часть?
Вопросы так и сыпались. Каждый хотел, чтобы именно его услышали, именно ему ответили. Эти бывшие военные спрашивали, установлены ли случаи предательства в сорок первом году со стороны командиров Красной Армии.
— Почему в начале войны не было видно нашей авиации?
— В чем причина первых поражений?
— Почему воевали не малой, а большой кровью? И не на чужой, а на своей-территории?
Юрий Баженов понял, что в глазах этих жителей он не просто офицер, случайно посетивший село, а представитель Советской армии, полпред Советской власти. Встреча, как и в Медведовке, превратилась в импровизированный митинг, и Баженов чувствовал, что не имеет права препятствовать этому. Он поднял руку.