1.
Князь поправился быстро, и Ута уехала из крепости, вернулась домой, в поселок шаваб, куда давно уже перебрались ее родители. Аник остро почувствовала, что такое одиночество — она привыкла каждый вечер обсуждать с подругой случившееся за день, или просто болтать, или пожаловаться на что-нибудь — теперь, лишившись этой возможности, она тосковала по вечерам.
Прудис после перенесенных испытаний и гибели почти всей своей семьи, очень переменилась. Ей было едва за тридцать, а выглядела она старухой: изможденная — куда подевалась ее прежняя полнота! — седая, она очень походила теперь на Хильду, но не интересовалась ничем, кроме своих детей, что было не похоже ни на Хильду, ни на прежнюю Прудис. Аник пыталась поручить ей что-нибудь — хотя бы готовить еду — но потом бросила эту пустую затею, потому что даже кашу сварить Прудис теперь толком не могла.
Население крепости поредело, но постепенно жизнь возвращалась к прежнему своему течению, как входит в берега река после летнего половодья.
Замостили двор, вернув на место вывороченные в последний день осады плиты. Посеяли пшеницу и овес. Выкорчевали пни от срубленных яблонь, и Гив натаскал из долины свежей земли, чтобы осенью посадить новые саженцы. Прежний погреб — тот, где во время осады лежали тела погибших — замуровали и князь наметил место для нового. Джоджо с Давидом и Восгеном заготовили лес, чтобы восстановить изведенную на дрова мебель, и срубили уже новые столы на кухню и в большой зал.
2.
В середине лета в крепость пришел пастух Автан, отец мальчика Варо. Каким-то чудом ему удалось сохранить овец, и он перегонял отару на прежнее пастбище.
Князь вышел к нему навстречу, как выходят к самым дорогим гостям, но Автан будто бы не заметил оказанной ему чести.
Пастух остановился посреди двора, опершись на ерлыгу. Сопровождавшая его лохматая овчарка улеглась у его ног и поглядывала по сторонам, вывалив алый язык.
— Здравствуй, князь, — сказал Автан. — Я сберег твоих овец. А где мой сын?
Князь опустил голову.
Автан понял и снял свою косматую шапку из овчины.
— Достойно ли он умер? — спросил он, помолчав.
— Он умер, как мужчина, спасая друга, — ответил князь.
— Спас?
— Нет.
— Не судьба, значит, — вздохнул Автан и снова надел шапку. — Прощай, князь.
— Постой, Автан, — сказал князь, — не хочешь ли остаться в крепости? Ты уже заслужил покой и спокойную старость.
— Не так уж я стар, — отмахнулся он. — Помощника можешь мне прислать, только не сейчас, позже, осенью.
И ушел, тяжело опираясь на ерлыгу, и собака побежала рядом с ним.