— Нет, Аник, — покачала головой Ута. — Ты и так слишком испытываешь терпение своей тетки.
— А если с Балком не удастся договориться? Если ты его не найдешь? Или если он не согласится? Вообще-то лучше было бы мне с ним договариваться, мне он не откажет…
— Меня он тоже помнит. Нет, Аник, ты сиди здесь, а я пойду…
— Погоди, — сказала Аник, чувствуя, как ее глаза наполняются слезами. — Давай хоть попрощаемся! На всякий случай…
Подруги обнялись. Аник расплакалась, Ута тоже хлюпала носом.
— Знаешь что? У нас, горцев, есть старинный обычай… Ты не смейся только, но давай побратаемся!
— Аник! — воскликнула Ута, улыбнувшись сквозь слезы, — как мы можем побрататься! Мы можем только по… засестриться! Видишь, даже слова такого нет!
— Нет — так будет, — сердито сказала Аник и топнула ногой. — По обычаю надо капнуть по капле своей крови в чашу вина и разделить эту чашу с будущим побратимом. У нас вина нет, мы просто смешаем свою кровь, — с этими словами Аник вынула кинжал из украшенных бисером ножен, тот самый, который когда-то подобрал для нее старый Кена. Она деловито полоснула кинжалом по ладони, ойкнула и протянула кинжал Уте.
Ута покачала головой, но кинжал приняла, прикусив губу, тоже разрезала ладонь.
Девочки соприкоснулись порезами, и у Уты вдруг удивленно округлились глаза.
— О, Аник! — сказала она, отнимая свою ладонь, — я чувствую твою кровь!
А Аник уставилась на свою узкую ладошку. В том месте, где был порез — она до сих пор чувствовала жжение — не было и следа, только полоска крови поверх гладкой кожи.
— А где?.. — выдохнула она, — где шрам?
— Я залечила свой порез, — сказала Ута, деловито вытирая руку платком. — Я сама не знаю, как это у меня получается, и могу это делать только на себе. А теперь, значит, и на тебе тоже. Значит, можно использовать такой способ лечения…
— Ты только о лечении и думаешь, — пробурчала Аник. — Мы теперь с тобой — сестры, а ты думаешь о лечении!
Ута развела руками, дескать, ну такая вот я, что со мной поделаешь! — глянула на Аник лукаво и искоса и сказала:
— Мы теперь больше, чем сестры. Твоя кровь пробежала уже по каждой моей жилочке — я ее чувствую. И всегда буду чувствовать. Ты всегда будешь со мной, а я с тобой. Оказывается, в этом обычае много больше смысла, чем в прочих.
6.
Девушек прервали.
Бесшумно открылась дверь. Немолодая незнакомая белица с постным, как будто у вяленой рыбы, лицом, принесла еду для Уты и пригласила Аник к обеду.
За столом почти никого не было: княжна Русудан и две молоденькие княжны из дома Атанаса, Кето и Мина. Остальные воспитанницы, по-видимому, обедали вместе с княжной Тамарой в ее покоях. Толстушка Русудан выглядела весьма довольной — она всегда любила покушать, и ожидала, что с отсутствием столь многих за обедом ее порция увеличится. Белиц, и самой матери Проклеи в трапезной тоже не было.