Ей послышалась насмешка в словах князя Горгия, поэтому она, вспыхнув, поглядела на мужчин в упор, вовсе не так, как, по мнению матери Проклее, полагалось себя вести благовоспитанной девице.
Князь Горгий улыбался, улыбался и благородный Балк. А вот король смотрел на Аник серьезным и усталым взглядом.
— Я больше не хочу ничего слышать о моей юности, красоте и героизме, — произнесла она так звонко, что Ута где-то за ее плечом сдавленно ахнула. — Не тебе, князь Горгий, повторять эти выдумки.
Князь Горгий засмеялся, потом перевел ее слова межгорским витязям. Балк засмеялся тоже, но смех Балка был не обидным, как смех князя Горгия, а добродушным. А король не засмеялся, но посмотрел на Аник с неожиданным интересом и что-то сказал.
— Король говорит, что в юности и красоте твоей может убедиться каждый, кто посмотрит на тебя, — перевел князь Горгий. — А что до героизма — он не был в Красной крепости, но он был в других крепостях, тех что не выстояли. Выжить тогда уже было героизмом.
Аник хотела что-то возразить, но Горгий поднял руку, останавливая ее.
— Не кипятись, дочь Варгиза! — добавил он уже от себя. — Мы понимаем твои чувства лучше, чем ты думаешь. Нас ведь тоже называют героями…
16.
Вот так встретились Аник, дочь Варгиза, и король Межгорья Марк из рода Данов.
Часть одиннадцатая. Гостья
1.
Твердыня опустела.
Разъехались князья, прибывшие на праздник с семьями и челядью.
Большая часть межгорского войска отправилась домой, в Дан.
Вернулись в обитель святой Шушан воспитанницы монастырской школы.
Уехала Аник.
Ута осталась в Твердыне.
2.
Первый день одиночества был томительным и долгим.
Уте было настрого запрещено провожать подругу, и девушки простились на рассвете, в той комнате, которую делили в эти дни.
Аник, конечно, хлюпала носом, Ута держалась до тех пор, пока за Аник не закрылась дверь, и еще некоторое время после, пока из коридора доносился гомон возбужденных воспитанниц, шелест их платьев и постукивание подошв деревянных сандалий белиц. Потом шум стал удаляться и, наконец, стих совсем.
Вот теперь разревелась Ута.
Она плакала редко, и почти никогда навзрыд, так, уронит две-три слезинки, утрет глаза и улыбается снова.
А тут словно бочка прохудилась, так долго и так обильно лились слезы.
Наконец обычная рассудительность Уты вернулась к ней.
Ута осушила слезы, уговорила себя, что ничего страшного не произошло, что все идет так, как дСлжно.
Мать-настоятельница предупредила Уту, что просила княгиню Джану при первом же удобном случае отправить девушку в Красную крепость.
Однако княгиня Джана славилась своей забывчивостью, а вот княжна Астмик, к которой с прямо противоположной просьбой — помочь Уте добраться до Дана — обратилась Аник, напротив, всегда выполняла обещанное. Так что вероятность попасть в Дан была куда больше.