Ута ела немного, робея высоких гостей, больше смотрела и слушала.
Разговор за столом велся на двух языках, горском и языке равнин, переводила княжна Астмик.
Гордую дочь Гориса было нынче не узнать.
Розовый речной жемчуг будто придал часть своих красок лицу княжны, обычно бледному, а сегодня окрашенному нежным румянцем; темные томные глаза ее блестели сегодня, она много говорила и много смеялась. Может быть, на княжну подействовало крепкое бахристанское вино?
Но княжна пила мало, и вино в ее кубке было щедро разбавлено водой, так же, кстати, как и в кубке Уты — это княгиня Анаис присоветовала, заметив, как Ута поперхнулась первым глотком непривычного крепкого напитка, а пива на столе не было.
Король Марк ел немного, в основном жареное мясо, курицу даже не попробовал. Зато благородный Балк оказался сладкоежкой, он выбирал все больше сладкие блюда, а пирожки с повидлом так понравились ему, что он перепачкал усы и бороду сладкой липкой массой, и долго вытирался салфеткой, смущенно потупив глаза и краснея.
Горские князья вели себя так, как то и полагалось горским князьям, они много ели, много пили, много говорили тостов, даже пели, хотя ужин в покоях княжны Астмик никак не был пиром. Княжну шум раздражал, она слегка хмурила тонкие брови и тихо выговаривала что-то старшему брату. Брат кивал, на некоторое время буйное веселье притихало, но со следующим кубком разгоралось вновь.
Когда ужин был окончен, княжна Астмик пригласила всех в свою гостиную, куда были уже поданы засахаренные фрукты, шербет и ранняя черешня, доставленная с юга, из долины Большой реки, где весна наступала раньше, чем в Твердыне, на две или даже три недели.
Ута с удовольствием ушла бы в свою комнату, от долгого сидения в библиотеке она устала, тело ломило. И все равно ей не с кем было поговорить, за весь вечер она перемолвилась несколькими фразами с престарелой княгиней Анаис, ответила на два или три вопроса, заданного вежливым князем Симоном, и обронила несколько слов в ответ на попытки княжны Астмик втянуть ее в общий разговор.
Но отказаться значило привлечь к себе лишнее внимание, а этого Уте тоже не хотелось.
Поэтому она тихо присела в уголке дивана, рядом с княгиней Анаис. Княгиня, даром, что совсем старуха, сидела, выпрямив спину, неодобрительно глядела на происходящее в комнате и бурчала себе под нос, что в старые времена такое вот времяпрепровождение считалось распутным, и никто бы такого не допустил — девушки с мужчинами вместе ужинают, а потом еще и разговоры разговаривают, стыд и позор, и разнузданность, а княгиня Джана слишком ленива, чтобы следить за поведением младшего поколения…