Тут и Аник, наконец, испугалась. Впервые при ней князь упомянул Бога — такое было не в обыкновении горских мужчин, уповавших обычно на силу своих рук и своего оружия. И князь желал отослать ее — в другое время она запрыгала бы от радости от одной мысли о возможности повидать мир, но теперь ей стало страшно — здесь, дома, останется отец, останутся Джоджо и Кена, и старая Хильда, и неизвестно, что их ждет…
— Отец, я не поеду, — сказала она, — я не хочу уезжать от тебя, и из крепости.
— Глупая девочка, сюда идут каптары! Будет долгая осада, и неизвестно, выдержим ли мы ее.
— Стены крепости прочны, и ты же сам говорил, что каптары не имеют другого оружия, кроме своих клыков. Они не смогут взять крепость, они никогда не могли этого сделать.
— Когда они идут, их так много, что трава на их пути, вытоптанная их ногами, вырастает вновь только через много лет. Когда они нападают, они не думают о смерти, и смерти не боятся, и лезут на стены, карабкаясь на плечи друг другу. Если защитников у крепости достаточно, можно отразить первый натиск, и второй, и третий, но у воинов может не хватить сил, и каптары могут их смять, и перелезть через стены по трупам своих сородичей, и тогда горе защитникам. Я видел взятую ими крепость, я знаю… Не упрямься, дочь, ступай собираться. Сегодня же ты должна выехать.
4.
Но желанию князя не суждено было исполниться. Спустя час или чуть больше, в ворота крепости, распахнутые настежь, потому что жители близлежащего селения уже потянулись под защиту крепостных стен со своим скарбом и скотом, въехал всадник на взмыленном вороном коне.
— Князь, князь, где князь? — кричал он, не слезая с седла, — мне нужен князь!
— Вэ! — сказал Кена, высовываясь из окна привратницкой башенки и перегибаясь через подоконник, чтобы получше разглядеть прибывшего, — кто ты такой, что требуешь князя, будто он мальчишка на побегушках?
— Я — Варо, сын Автана, пастух. Мне нужен князь, я привез ему страшную новость.
— Про каптаров? — насмешливо спросил Кена, — твоя новость запоздала. Видишь, что творится?
Творилось действительно невообразимое. По дороге, ведущей в крепость, тянулись женщины с узлами на спинах, с детьми на плечах. Мужчины загоняли в ворота крепости овец, коров, свиней, лошадей. Крики погонщиков, блеянье овец, мычанье коров заставляли звенеть воздух, в котором будто бы что-то разлили — такое напряжение чувствовалось во всем, в непривычной сдержанности женщин, в сосредоточенных лицах мужчин, в стлавшемся над землей жирном дыме от костра, разведенного на самой высокой башне крепости — Сигнальной.