— Я, дядя Хаджи, во сне видела, будто меня собака укусила.
— Черная или белая? — спросил Хаджи Генчо.
— Черная, как деготь.
— Плохо, — ответил Хаджи Генчо, возведя глаза к небу. — Ты женишь сына и введешь в дом злую, непокорную сноху.
И в самом деле, через месяц Найда женила сына, и сноха ее оказалась точно такой, как сон предвещал…
Кроме того, Хаджи Генчо знает, какие дни черные и какие белые; однажды он сказал Лулчо Крадлину, чтоб тот не покупал овец в горештники>{12}. Лулчо не послушался Хаджи Генчо, и овцы передохли от сапа.
Хаджи Генчо любит иметь про запас холодную водицу, особенно из Арнаутского колодца, но не для питья — пьет он краставосельское вино, — а просто так, чтоб была в доме, да и ученики чтобы сложа руки не сидели.
Пошлет он ученика на Арнаутец за водой, но сперва обязательно поколотит его, чтобы тот двух желтых глазированных кувшинов не разбил.
— Колотить нужно, пока не разбил кувшинов, — говорит Хаджи Генчо. — А как разобьет, так, колоти не колоти, все равно уж целы не будут.
Впрочем, надо сказать, что Хаджи Генчо так только философствует — ну, вроде как в свое время Насреддин-Ходжа, — а на деле, если кувшины по той или иной причине оказываются разбитыми, мальчику опять больно от него достается.
Но как бы то ни было, все копривштиицы любят Хаджи Генчо и называет его справедливым человеком. Один из этих копривштицких ревнителей справедливости, высоко оценив Хаджи Генчо, водил его в Иерусалим на поклонение и выкупал в «Иордане-реке», благодаря чему Генчо Сыч приобрел почетное — наименование Хаджи, не слишком понятное в России, где оно, кажется, обратилось в «ханжу».
Необходимо заметить, что Хаджи Генчо никогда не говорит: «Я хаджи», а всегда: «Я паломник». Хаджи Генчо очень сердится на отца Ерчо и бранит его за то, что тот почти всегда, святя воду в доме Хаджи Генчо, произносит только:
— О здравии Генчо.
— Генчо-паломника! — кричит Хаджи Генчо.
— Генчо-паломника, — повторяет отец Ерчо, — и Генчовицы-паломницы.
— Цона — не паломница! — возражает Хаджи Генчо, крестясь. — Тебя давно расстричь пора… Вот приедет владыка, я тебе покажу… Будешь знать Хаджи Генчо!
— Прости меня, Хаджи… Выпил я малость, — говорит отец Ерчо, и голова у него качается, словно он копает землю мотыгой.
— А когда ты не выпивши? — спрашивает Хаджи Генчо, глядя на отца Ерчо ястребиным взглядом. — Ты всегда пьян! Думаешь, я не знаю, что ты натворил позавчера у деда Крайова? Ну, скажи, где это слыхано, чтоб при выносе покойника пели: «Во Иордане крещающуюся»?
— Прости меня, Хаджи! — жалобно твердит отец Ерчо.