— Столько наберется, бай Ганю, право слово, наберется. Я сам с полицейскими ходил, собирал.
— Жулье!.. Теперь знаете что? О том, чтоб ехать обратно, и толковать нечего! Ты, Гуню, маленько адвокат. Принимайся-ка за работу: давайте сейчас же все вместе соорудим другой адрес, в честь нового… Бумага у меня есть: вот она. Только бы никто не узнал, что мы пришли просить за того мерзавца, не то пропало наше дело… Особенно твое дело, Гуню… Ежели будет другой прокурор.
Гуню кашлянул.
— Давай бумагу и перо, — тревожно промолвил он. — Следите, я буду писать.
И начал:
«Ваше царское высочество! Громы небесные обрушились на наши несчастные головы!..» — Теперь придется наоборот. Как бы это?.. Постойте… Вот так подойдет? «Небеса разверзлись и излили благодать на наше отечество…»
— Только «отечество» как-то слишком просто получается, — заметил бай Ганю. — Поставь: «Наше милое отечество».
— По-моему, тоже — без «милого» не годится: поддержал бай Михал.
— Ладно, поставил «милое». Дальше: «Пятивековое рабство — отрадный сон по сравнению с грозным ударом». Теперь… наоборот: «Освобождение наше от пятивекового рабства — ничто по сравнению с лучезарным событием, которое порвало цепи, наложенные грозным тираном». Согласны?
— Еще прибавить бы «исчадием ада», — сказал бай Ганю. — Да ладно, потом.
— «…который наносит нам Северный враг посредством отставки нашего — о, где взять подходящие слова! — гениальнейшего вождя, этого Цицерона, этого Ньютона на болгарском небосклоне».
— Как же нам это перевернуть?.. Погодите… Вот как: «…и которым мы обязаны единственно Вашему царскому высочеству, всемилостивейшему родителю и отцу, принявшему отставку этого — о, где взять подходящие слова! — ужаснейшего мучителя, этого Калигулы, этого Тамерлана на болгарском небосклоне».
— Молодец, Гуню! — воскликнул бай Ганю, сверкнув глазами от восторга.
— Гуню свое дело знает! — польстил Михал.
— …«О tempora, о mores!..» Это можно оставить? Это, куда ни сунь, всюду на месте… «Нет, Ваше царское высочество!..» Поставим: «Да, Ваше царское высочество!.. Мы еще верим в здравый смысл доблестного болгарского народа и ждем, что он не расстанется с человеком…» Теперь вместо «не расстанется» поставим: «сотрет с лица земли», а вместо «человека» — «кровожадного зверя».
— Нет, лучше — «бешеное чудовище», — поправил бай Ганю.
— А по-моему, «геену огненную», — предложил Михал.
— Эвон, чего выдумал! Ха-ха-ха! Откуда ж это «геена огненная»? Нет, лучше поставим «гнусного кровопийцу», — сказал Гуню.
— Вот это другое дело! Это славно! — одобрил бай Ганю.