— Нет, Хаджи, не ружья у меня в голове и не сабли; мне об одном кровном деле поговорить с тобой нужно.
Хаджи Генчо повесил саблю на стену, подошел к дедушке Либену и притулился возле него, согнувшись на манер цыганского пистолета.
— Ну, говори! — промолвил он и, скрестив руки, приготовился слушать приятеля.
Дедушка Либен открыл было рот, но какая-то невидимая сила сковала ему язык и не позволила заговорить. Он долго глядел на Хаджи Генчо, рассматривая его всего с головы до пят, долго шевелил губами, крутил усы, ковырял у себя в зубах, пыхтел, как беременная женщина, — так трудно было ему начать. В тысячу раз охотней пошел бы он опять в кирджалии — снова жечь села, лишь бы избежать этого дружеского разговора. Наконец, дернув себя за правый ус, он промолвил:
— Послушай, Хаджи! Я человек необразованный, не могу ни в церкви петь, ни говорить красно, по-ученому, а скажу тебе попросту: у тебя есть дочка, а у меня сынок, и неплохо нам было бы, Хаджи… Давай породнимся. Я тебя люблю, Хаджи, и уважаю за твой ум и ученость. Так давай ударим по рукам и — баста…
Хаджи Генчо улыбнулся так, как улыбается должник, узнав, что заимодавец согласен на отсрочку. Ему приятно было породниться с дедушкой Либеном, а еще в тысячу раз приятней и отрадней услышать от него похвалу, так как дедушка Либен никогда не хвалил никого, кроме самого себя: что поделаешь, такой уж у него нрав!
— Вот что я скажу тебе, бай Либен: ты просто бесценный, золотой человек, — промолвил Хаджи Генчо, потому что каждому невольно хочется ответить на похвалу похвалой. — Я, признаться, никогда не думал, что ты такой алмаз, право не думал! Удивил ты меня, грешного, ну прямо утешил. Могу теперь сказать: «Ликует душа моя!»
Тут настала очередь радоваться дедушке Либену. В ответ на похвалы Хаджи Генчо он от удовольствия осклабился так, что показал все свои зубы и растянул рот до самых ушей. Оценив свои достоинства еще выше, чем прежде, он решил, что приятель тотчас согласится на его предложение.
— Значит, ты согласен, Хаджи? Эх, черт возьми, мы такую свадьбу сыграем, что и самодивы запляшут. Всему миру на удивленье! Все село узнает, что за люди дедушка Либен и Генчо-паломник. Ухнет и скажет: «Черт их дери!»
Хаджи Генчо посмотрел на дедушку Либена лукаво и ответил с достоинством:
— Это правда, бог дал мне умную, работящую и красивую дочку, а вас наградил дельным и умным сыном. Моя Лила — голубица невинная, а ваш Павлин — сокол ясный. Я согласен, бай Либен. Но знаешь, мне надо все-таки поговорить с женой и дочкой, а тогда уж — по рукам.