Лицо дедушки Либена при этом расцвело, как маков цвет; старая душа его помолодела, в охладевшей крови вспыхнул огонь: он готов был покрывало с тюфяка сдернуть, вне себя от радости, что ему удалось победить противников, которые замолчали, не зная, что сказать.
Когда с этим вопросом покончили и говорить больше было не о чем, дедушка Либен стал думам, как бы ему перейти к делу; а остальным захотелось послушать его красноречие, то есть как он начнет сватать Лилу. Он долго пыхтел и раздумывал, все не решаясь произнести первое слово.
— Чем прикажешь тебя потчевать, бай Либен? — спросил Хаджи Генчо, чтоб только начать разговор.
— Водочкой, Хаджи!
Хаджи Генчовица вышла, принесла из соседней комнаты оловянный кувшинчик в виде рыбы хвостом вверх и поставила его на печку. Вошла Лила, нарядно одетая, принесла маленький столик, покрыла его алым платком, поставила на него «рыбу» с водкой, тарелку с изюмом, рюмку, похожую на гриб, и опять вышла, никому не поклонившись и не сказав ни слова. В Копривштице девушки никогда никому не кланяются, предоставляя эту обязанность матерям, которые кланяются и здороваются за четверых. Выпив и закусив, дедушка Либен заговорил. По правде говоря, он еще долго молчал бы, но его «чувство»>{27} отказалось ему повиноваться и стало ворчать: ему захотелось ужинать, а Хаджи Генчо, как было известно, не имел обыкновения угощать гостей ужином.
— Знаете, Хаджи и Хаджийка, зачем я к вам пришел? — спросил он.
— Зачем пришел, о том скажешь нам, а мы послушаем, — в один голос радостно отвечали хозяин с хозяйкой.
— У меня ведь сын неженатый есть.
— Знаем, знаем, бай Либен. — Пора вам женить его — это долг христианский.
— А знаете ли, что у вас есть дочка?
— Как не знать! Знаем…
— Так вот, сыну моему ваша дочка по нраву пришлась, да и мне она нравится… Черт возьми, не дурно бы поженить наших поросят и свадьбу сыграть.
— Что ж, бай Либен! Коли на небесах написано, чтоб нам породниться, — слава богу. Мы не против. Только надо Лилу спросить, хочет ли она за Павлина?
— Спросите, спросите, — отвечал дедушка Либен, очень довольный тем, что свалил с плеч тяжелое бремя, давившее его, как жернов. Он сразу повеселел.
— Велика! — крикнул Хаджи Генчо дочери. — Поди сюда.
Лила вошла и остановилась посреди комнаты, сложив руки у пояса и опустив глаза.
— Скажи, детка, нравится тебе дедушка Либен? — спросил Хаджи Генчо. — Он хороший отец.
— Нравится, — ответила Лила покраснев.
— А бабушка Либеница нравится?
— Нравится.
— А сын их Павлин нравится?
Лила промолчала.
— Ну, говори, говори, не стесняйся, — продолжал отец. — Он парень умный, дельный, и я выдам тебя за него, если хочешь.