Косыгин оторвался от очередной записочки и обыденным голосом предложил:
– Нужно направить товарища Шелеста на другую, менее ответственную работу. А ЦК КПУ рекомендовать избрать первым секретарем Владимира Васильевича Щербицкого[167].
Назвать случившееся далее «немой сценой» было, конечно, нельзя, но Брежнев удивился настолько, что это заметили едва ли не все участники заседания. Таковы особенности председательского места во главе стола. Дело в том, что Брежнев сам давно и аккуратно готовил на пост первого секретаря ЦК КПУ именно Щербицкого, сильный Подгорный был ему совершенно не нужен. Тем неожиданнее оказалась инициатива Косыгина, да еще явно поддержанная Шелепиным. Опытный интриган попался в свою же ловушку. Хотя Владимир Васильевич не присутствовал на заседании, возражения Ильича в столь удобный на первый взгляд момент обязательно вбили бы клин в их отношения. Может быть, на это и рассчитывали союзники-Николаевичи[168]?
Или они уже договорились между собой за спиной руководства? Стремительно набирающий вес Шелепин имел реальные шансы оказаться куда более привлекательным лидером. Это страшно, хотя… Косыгин мог ради интересов дела предложить кандидатуру Щербицкого, ожидать такого от премьера было вполне реально. Непонятная интрига тревожила, как будто давно вываживаемая рыба взяла и сама прыгнула в садок. Но не вытряхивать же ее за это обратно в воду?
– Кто за это предложение? – как председатель поставил вопрос ребром Леонид Ильич.
Тут сорвался Подгорный, он всегда был простым и прямым человеком, да еще искренне считал себя союзником и другом Брежнева. Вспылил и сказал несколько резких слов, возможно, надеясь на помощь… Чью, спрашивается? Республиканское крыло ЦК оказалось слабым, как никогда. Мжаванадзе не присутствовал, и ни у кого не возникло сомнений, что карьера генерал-лейтенанта оборвалась навсегда. Рашидов после скандальной истории с грузинскими цеховиками реально боялся за себя и старался лишний раз не высовываться. Даже Шелест промолчал, подавленный крушением своей карьеры…
Каток критики соратников проехал по Подгорному, потом развернулся и повторил то же самое еще пару раз. В конце концов расхрабрившийся Шелепин предложил отправить Подгорного в какой-нибудь крымский горком. В этом его, конечно, никто не поддержал, но Николай Викторович сломался. По его потухшим глазам стало понятно, что в Президиуме он не задержится. «Хромая утка», с которой никто не будет иметь дела. Такой легко примет почетную отставку и уйдет на какой-либо второстепенный пост.
– Как все неожиданно произошло, я работал честно, – единственное, что сказал до невозможности расстроенный Подгорный в свою защиту.