Линнувиэль, кинув неприязненный взгляд на жаркое полуденное солнце, огорченно вздохнул. То, что проблема была исключительно в нем, он хорошо понимал: Белик явно обладал какой-то странной магией, но по неизвестным пока причинам тщательно скрывал этот факт. Причем, не просто скрывал, а искусно прятал за внешней дурашливостью, гадким характером, едкими насмешками и язвительными замечаниями, от которых даже сдержанного Сартаса порой бросало в дрожь. Но теперь Хранитель четко видел: всем этим фарсом Белик добивался лишь одной единственной цели – не дать попутчикам к себе приблизиться, не дать разглядеть нечто новое в своих голубых глазах, не дать времени и возможности узнать себя, настоящего. Любой ценой, любым путем отвлечь и увести в сторону от ненужных размышлений. А один глупый эльф своим дурацким поступком сумел нарушить эту тщательно выверенную дистанцию, за что и поплатился: с определенного момента его старательно игнорировали. Ни слова, ни укора, ни одной гадости, ни даже ехидного "Линни" для проверки. Совсем ничего. Абсолютно. Будто и не было недавно Песни Возвращения, не было тихого шепота в темноте, от которого мурашки бежали по коже. Не было волнующего запаха меда и всего того, от чего до сих пор переворачивалась душа.
И это неожиданно ранило.
Линнувиэль больше не боялся прослыть безумцем. Не пытался никого обманывать и скрывать то, в чем прежде никогда бы не признался даже себе. Как не собирался вставать на пути молодого лорда, похоже, испытывающего к Белику не менее сильные чувства. Даже не осуждал его неестественную тягу к пронырливому полукровке. Темная Бездна! Он просто хотел узнать правду! Всего лишь горькую неприглядную правду о себе самом, своем сумасшедшем сердце и извращенном разуме, о котором до некоторого времени даже не подозревал. Всего лишь услышать подтверждение. Но не от Воеводы или сородичей, не от красивой эльфийки, погладывающей в его сторону со все возрастающим беспокойством, и даже не от Таррэна. Он хотел услышать ее от того, кто сумел разбудить его душу и вернул ее из такого мрака, откуда обычно не возвращаются.
– Линнувиэль, ты хорошо себя чувствуешь? – вдруг озабоченно спросил Сартас, поравнявшись с собратом. – Ты бледен, как полотно. Рана не открылась?
Младший Хранитель неохотно очнулся от размышлений и, смутно подивившись такому участию (вот уж от кого не ждал!), медленно покачал головой.
– Нет.
– Уверен?
– Конечно.
– Может, остановимся пораньше? – неожиданно нахмурился и Корвин. – Ты слишком слаб для такого пути. Маликон, спроси у лорда Таррэна, не будет ли он возражать? Знаю, что мы торопимся, но не думаю, что спешка будет стоить чьей-то жизни.