При первой же представившейся возможности, когда дивизия прибыла в пункт назначения в Нормандии и находилась в постоянной боевой готовности, военный судья дивизии «Дас Рейх» тотчас начал допрашивать Дикмана и других военнослужащих 3-й роты. Но это дознание было прервано с началом битвы в Нормандии, в которой дивизия принимала самое активное участие. Результаты дознания были переданы судебному офицеру командиром дивизии, который вскоре после этого был тяжело ранен, и начальником оперативного отдела штаба. Некоторые материалы этого дознания цитировались выше.
В ходе допросов, проводимых дивизионным судьей, Дикман узнал, что вражеские радиостанции сообщили, что штурмбаннфюрер СС Кемпфе был якобы расстрелян из-за «кровавой бойни в Орадуре», за которую он был в ответе. Услышав это сообщение, Дикман оказался в серьезном конфликте со своей совестью. Если это сообщение соответствовало действительности, то это означало, что вместо того, чтобы спасти своего друга, он оказался виновником его смерти. Да и сожжение деревни, в которой погибли женщины и дети теперь, видимо, казалось ему тоже очень сомнительным делом, так как он, вероятно, теперь сам искал смерти. По утверждению очевидцев, в последнем бою он стоял во весь рост под ураганным огнем противника без каски, в одной лишь пилотке, пока не был смертельно ранен осколком снаряда. Командир 3-й роты, гауптштурмфюрер СС Кан, тоже был тяжело ранен (потерял руку), да и вся рота понесла такие тяжелые потери убитыми и ранеными, что две трети роты оказались выведены из строя. После боев под Нуайе-Бокаж она была больше не боеспособна. В течение многих месяцев полк и дивизия не выходили из тяжелых боев, поэтому было невозможно продолжить судебное расследование, тем более что единственный ответственный, Дикман, в отношении которого и проводилось расследование, погиб, а исполнитель приказа, гауптштурмфюрер СС Кан, как тяжелораненый, не мог быть в данный момент допрошен.
При расследовании в Бордо проблема для суда заключалась прежде всего в том, что треть личного состава 3-й роты состояла из эльзасцев, которые были призваны в войска СС, и что именно взвод эльзасцев был задействован в районе церкви в деревне Орадур-сюр-Глан.
Поскольку Франция, согласно нормам международного права, никогда не признавала воссоединение Эльзаса с рейхом, то получается, что в случае с этими эльзасцами речь шла о французах, которые сражались на стороне противника и как исполнители приказа в решающей степени принимали участие в содеянном в Орадуре. Какая же это была трагедия для этих людей!