Немецкий руководитель лагеря для офицеров войск СС взволнованно поблагодарил генерал-полковника за теплые слова и добавил: «Мы упорно и отважно сражались за Германию. Судьба распорядилась иначе, и то, о чем мы когда-то мечтали, не сбылось. Тем не менее мы готовы честно и мужественно выдержать удары судьбы. Во времена великих побед было легко придерживаться своих идеалов. Сегодня, когда все рухнуло, когда звания и громкие имена, деньги и связи ничего больше не значат, гораздо труднее отстаивать свое мнение и сохранять свои идеалы. В этот момент мы переживаем величайшее испытание характера в нашей жизни, чего нам не приходилось испытывать никогда прежде. Мы хотим с честью выдержать это испытание, и мы выдержим его».
В заключение речи генерал-полковника поленница дров ярко вспыхнула. После этого, погрузившись в раздумья и находясь под глубоким впечатлением от незабываемой церемонии празднования памятного зимнего солнцестояния, офицеры возвратились назад в лагерь.
В сочельник и в канун Нового года в местах размещения офицеров проходят скромные, но проводимые с хорошим настроением празднования. В тиши зимней ночи звучали старые, всем давно хорошо знакомые рождественские песни. Немецкий руководитель лагеря выступил с приветственной речью в честь Рождества и Нового года.
Единственные подарки, которые поступили в лагерь к Рождеству, были от баварского правления «Каритас» – благотворительной организации католической церкви. Немецкий руководитель лагеря в письме на имя викарного епископа доктора Нойхойслера поблагодарил его за подарки, которые были направлены заключенным по его распоряжению.
После Нового года к американским танкам, окружившим лагерь, добавились минометы!
Однако торжественные праздничные часы были не в состоянии надолго отвлечь нас от повседневных забот, и каждый тяжело переживал случившееся лично с ним, кляня свою горькую судьбу. Особенно тяжко приходилось тяжелораненым и больным, несмотря на все старания нашего лагерного врача. Так, например, им отказывали в проведении повторных ампутаций и послеоперационного массажа. Они больше всех страдали от нехватки кроватей и зимнего холода. Угнетающая неизвестность относительно судьбы членов семьи тяжким грузом давила на плечи многих офицеров, так как даже семь месяцев спустя после окончания боевых действий все еще была запрещена любая переписка. Для узников генеральского лагеря такой запрет уже давным-давно был отменен.
По сравнению с лагерем в Регенсбурге у лагеря в Лансхуте было большое преимущество: по воскресеньям с 13:00 до 17:00 здесь совершенно официально разрешалось встречаться с родственниками и знакомыми у лагерного забора. Это просто чудо, сколько жен узнало о нашем местонахождении, несмотря на запрещение всякой переписки, и сколько людей собиралось каждое воскресенье у лагерного забора. И хотя посетителям нельзя было даже подать руку, чтобы поздороваться, поскольку между ними и узниками находились два ряда колючей проволоки, но пленные и приехавшие родственники могли видеть друг друга и разговаривать. И вот каждое воскресенье многие военнопленные выстраивались вдоль забора из колючей проволоки напротив своих родных, громко крича, пытались рассказать им о своей жизни в плену и о своих переживаниях. Для многих офицеров это была первая встреча со своими родными за последние годы. После таких встреч с родственниками в лагере несколько дней царило приподнятое настроение. Иногда родственникам разрешали передавать принесенные с собой пакеты с едой и с самыми необходимыми вещами. Пакеты передавались у лагерных ворот, где американские охранники тщательно все осматривали. Тем не менее иногда в лагерь удавалось тайно передавать письма.