Перед поездкой мы с Диего долго обсуждали, насколько нравственна наша затея. Диего сказал: «Есть только один закон — это наша совесть. Мы должны быть перед собой честными, оставаться самими собой. Иначе нужно вернуться назад и забыть об этом».
Я втянула его в эту авантюру от отчаяния, после бесконечной ночи переживаний и слез. Теперь, глядя на его серьезное лицо, задумчивый взгляд, я испытывала досаду.
Когда мы вошли в кабинет, женщина сидела на стуле, спиной к нам. Доктор встал нам навстречу, она не шелохнулась. Я скользнула по ней бессильным взглядом. Мы сели, и только позднее, когда доктор о чем-то долго говорил, я смогла по-настоящему рассмотреть ее. Украдкой я разглядывала, если не сказать пожирала ее глазами: рука, ухо, короткая мужская стрижка. Обычная женщина, одетая скромно, но с достоинством. Вытянутый овал худого лица, правильный нос. Она прижимала к себе сумку из кожзаменителя. Я смотрела на ее костлявые лодыжки, удобные ботинки со шнуровкой — такие иногда носят монахини. Она кивала в такт словам врача. Оксана переводила.
Я чувствовала запах травы, золы. Спросила, откуда она, эта женщина, — первый вопрос, который пришел мне в голову.
Чуть заметная улыбка в мою сторону, отвечает, глядя на Оксану. Живет в деревне, километров двадцать отсюда. Поговорили еще о чем-то незначительном. Вошла толстуха с чайником, налила всем чай. Женщина пила, глядя в чашку, старалась отхлебывать бесшумно, не проливать на блюдце.
Затем она встала и слегка поклонилась. Оксана перевела, что женщина должна идти, потому что боится опоздать на автобус, который отвезет ее домой. Она протянула мне руку — холодную и мягкую, практически бесплотную.
— Спасибо… — сказала я.
Диего встал. Он не произнес ни слова, тоже протянул ей руку и поклонился, будто был перед ней в долгу. Она в ответ покровительственно похлопала Диего по руке, как мать сына.
Ушла, не оставив после себя следов, унесла свою искусственную сумку и запах золы.
— То, что надо, — сказал доктор, — серьезная, необщительная…
Вторая встреча с ним была короткой и неформальной, такова, видно, практика. Поговорили ни о чем.
— Еще будет время, — сказал доктор. — Возвращайтесь в гостиницу, хорошенько все обдумайте.
— Сколько ей лет? — спросила я.
— Тридцать два.
— У нее есть свои дети?
— Трое.
— А муж?
— Конечно есть. — Доктор рассмеялся.
— Мы можем быть уверены, что… — Мне неловко было продолжать.
Врач понял. Казалось, все вопросы он знал заранее, потому что отвечал на них уже тысячу раз.
Оксана перевела, что после инсеминации женщина на некоторое время останется в клинике, где врач понаблюдает за ней и подтвердит, что оплодотворение состоялось, только после этого она сможет вернуться домой.