Я хочу, чтобы Гойко больше не оборачивался, не искал меня, хочу исчезнуть, раствориться в этом городе. Останавливаюсь у витрины небольшого ювелирного магазина, смотрю на серебряную брошь в виде розы…
— Тебе нравится?
Пьетро стоит у меня за спиной, а я не заметила. Он здесь, рядом, пар от его дыхания оседает на стекле витрины. Его синий капюшон удивительно подходит к цвету глаз, которые сейчас кажутся темнее обычного. Пьетро тычет пальцем в центр витрины, в розу, лежащую на маленькой бархатной подушечке:
— Тебе нравится?
— Что, милый?
— Брошка, вот… роза.
— Да, красивая, — киваю я.
Такой же вопрос задал мне Диего у витрины неподалеку от этой. Серебряную розу тончайшей работы он приколол мне на блузку в подвальчике какого-то пивного ресторана…
Пьетро смотрит на меня, я едва стою на ногах.
— Ты устала, мам?
— Нет-нет…
— Это из-за фотографий, правда?
Я поворачиваюсь к сыну, у него худое вытянутое лицо, совсем как у отца.
— Тебе они понравились?
Отвечает не сразу, крутит головой, покусывает нижнюю губу:
— От них больно, мам…
Впервые за последнее время мне кажется, что он говорит искренне, без вечной своей насмешливой улыбочки.
Беру его за руку, она совсем холодная.
— Мне жаль, Пьетро…
Чувствую, как он проглатывает комок.
— Диего молодец, он классный был.
Пьетро сосредоточенно рассматривает витрину — розу на темном бархате.
— Я не похож на него, да?
— Ты — его копия.
— Привет, малышка… — Диего, широко улыбаясь, заходит в приемный покой частной клиники.
Здесь холодно, как в гигантском аквариуме. Я сижу на кожаном диване жемчужного цвета, напротив меня — точно такой же. Рамы на окнах железные — индустриальный антиквариат. Большая абстрактная композиция во всю стену… красные пятна, пузыри, наполненные кровью, плывут по темному фону.
Наконец-то Диего пришел. Я ждала его, смотрела на приоткрытую дверь, чувствуя себя очень неуютно. И вот он здесь, его худое лицо склонилось надо мной, волосы примяты.
— Я опоздал?
— Нет, я сама пришла недавно.
Садится рядом, целует меня в щеку. Он принес с собой запах городских улиц — ехал сюда через весь город. В руках у него мотоциклетный шлем, он снимает кожаные перчатки, гладит меня по спине, легонько встряхивает за плечи. Я изображаю жалкое подобие улыбки.
— Ну что, снова мне придется дрочить? — со смехом спрашивает он.
Пытаюсь засмеяться и я, но слезы так и катятся из глаз.
Врач-генетик уже сделал заключение по результатам анализов Диего: «К счастью, у вашего мужа прекрасная спермограмма, так что необходимо сосредоточиться на вас».
Слезы тихо катятся по моему неподвижному, без эмоций, лицу. Диего молчит, он привык к этим слезам. Одна и та же сцена повторяется почти без изменений.