Андрей очень сожалел, что тут были люди из отряда Пужая. При них он просто не имел права сказать старшему лейтенанту всего, что думал о нем.
— Ты извини, — обратился Андрей к связному, когда они оставили лагерь Пужая.
— Ты о чем? — не понял хлопец.
— Да о том, что сняли с тебя кептарь.
— А-а… Так можно подумать, что все партизаны такие, — вздохнул юноша.
— Да никакие они еще не партизаны, — вмешался Колотуха. — Пока ты там стискивал кулаки, Андрей, я переговорил с его людьми. Пужай с двумя бойцами, сопровождавшими его, набрел на полсотни окруженцев и присоединил их к себе. Пока его не было, хлопцы потихоньку воевали, а как он появился, то занимаются лишь подготовкой к зиме.
— Зачем же они Пужая командиром избрали? — удивился Андрей.
— А он назвался уполномоченным «энкаведе по партизанской линии». Вот и стал «командиром и комиссаром в одном лице», — как он говорит.
— Вот хлюст! — в сердцах сказал Андрей. — Мещанин в партизанстве!
Андрей посмотрел на хлопца. Тот поправлял уже давно поднятый воротник, мороз пробирал его до костей, обжигал грудь.
— Надо было хоть платок взять. Да разве ж я знал! — сокрушался хлопец.
— Постой, друг! У меня свитер есть, а в рации еще и большой шарф, тетка подарила, — сказал Андрей. — Да еще теплое белье, фуфайка. Подержи, Артур, автомат, я скину свитер.
Рубен молча взял автомат и взглянул на парня. Тот дрожал от холода.
— А я все-таки думаю, товарищи, что Пужай не наш человек. Таких мой отец стрелял в революцию и в гражданскую, — проговорил задумчиво Рубен. — Чует мое сердце, будет с ним мороки…
— Мы так и доложим Григорию Авксентиевичу и Опенкину, — сказал Колотуха.
Стоколос подал хлопцу теплый свитер:
— Надень. Ну, чего стоишь, будто вкопанный? Хочешь, чтобы я замерз?
— Давай! — подтолкнул связного Колотуха. — Не бойся. Вшей, «союзников» Гитлера, нету. Мы одежду на огне окуриваем, сушим на морозе.
— Не боюсь я! Спа-си-бо, — наконец ответил хлопец, удивившись не меньше, чем тогда, когда у него отобрали одолженный у учителя жилет.
Комиссар объединенного отряда Григорий Авксентиевич напоил парня чаем с сахаром, который еще оставался в припасах партизан. Потом уселись на кучке дров, лежавших около костра, вокруг которого грелись партизаны.
— Спасибо за угощение, — поблагодарил парень и пододвинулся к Опенкину поближе. — Передали наши люди из Миргорода, что завтра в Малую Обуховку придет полк карателей, чтобы оттуда начать поход против вас. Из Полтавы или, может быть, из Харькова прибыл, говорят, злющий эсэсовец по фамилии Вассерман, а звание такое, что и не выговоришь. Какой-то там фюрер… Говорят, на Харьковщине этот Вассерман сжег несколько сел, жители которых помогали партизанам.