— Пошли, братцы! И никаких гвоздей! — тихо сказал командир десанта.
— Отец! Скажи ей… пусть не сердится, — задержавшись на минутку, тихо сказал Андрей, кусая губы. — Я не мог иначе. Леся должна это понять.
— Скажу. Все будет в порядке, сын. Будь осмотрителен. Я, видишь ли, хотел послать тебя в спецшколу, война ведь в июне сорок второго не кончается.
— Не нужно об этом. Я с хлопцами своей заставы.
— Ты прости меня, — тихо обронил Семен Кондратьевич. — Знаешь, я бы сам сейчас парашют за спину — и с вами. Было бы стократ легче, чем посылать тебя в третий раз.
Стоколос шагал рядом с отцом вслед за десантниками.
— Когда же действительно придет этот день — и мы, десантники, партизаны, выйдем навстречу своей армии? А, отец? Скоро? Наши ведь развернули наступление под Харьковом.
— Настанет, сынок, непременно настанет!
Один за другим влезали десантники в чрево самолета через бомбовые люки. На первом «бомбовозе», как шутили ребята, должны лететь Опенкин, Гутыря и Стоколос с бойцами, другую группу возглавил Мукагов, третью — Рубен и Колотуха.
Последние парашютисты влезли в самолет, и бомбовые люки закрылись, стало темно, тесно, каждый сидел, подобрав ноги, наклонив голову. Свободно было только рукам, но и ими никак не достать до одеревеневшей шеи.
Генерал Шаблий долго стоял и смотрел на три бомбардировщика, которые перенесут дорогих его сердцу людей в тыл врага. В самолете не было иллюминаторов, и потому никто из пограничников не мог видеть его одинокую фигуру. «Не рассеялись бы во время десантирования… — с тревогой думал Семен Кондратьевич. — Скорость у самолета не та, что у транспортного. Да и низко спуститься он не может…»
Загудели моторы. Бомбардировщики медленно стронулись с места и поползли, слегка покачиваясь на бетонной дорожке. Еще минута — и, разогнавшись один за другим, ДБ-3 оторвались от земли, сделали круг над аэродромом и стали набирать высоту.
А у партизан-парашютистов свои заботы в эти длинные минуты. Прыгать с самолета, да еще впервые, страшновато. Однако о тренировочных полетах не могло быть и речи: где взять свободные самолеты для этого?
Иногда по бомбардировщикам стреляли немецкие зенитки, и самолеты забирались еще выше, а их пассажиры спинами и ранцами наваливались на тех, кто сидел сзади. Временами ДБ-3 падал вниз, и тогда каждый чувствовал себя совсем невесомым.
Наконец пилоты просигналили, что подошли к месту десантирования. Открылся люк, уши сразу же заложило от рева моторов и ветра. Парашютисты бомбами стали вываливаться друг за другом.
Десантники приземлялись на поле. Ветер был не сильным, но все же наполнял парашюты как паруса. Тех десантников, которые не успели вскочить на ноги, шелковые шатры, похожие на гигантских медуз, поволокли по забурьяненной ниве. Все же хлопцы постепенно смиряли их, и они гасли, а ветер-проказник, наигравшись с парусами, внезапно появившимися в степи, стих.