Сейчас ему почему-то припомнились шеренги таких же измученных красноармейцев и бойцов-чекистов сентября сорок первого под Киевом. Тогда у Шаблия щемило сердце от мысли: как далеко еще опаленным огнем красноармейским ротам до выхода на священные западные рубежи, откуда началась война… А нынче, в июльский день сорок второго, когда подразделение красноармейцев оставляло последнее украинское село, он был удивительно спокоен. Какая-то внутренняя уверенность полностью овладела Шаблием: советские войска непременно вернутся на запад!
А пока что весь небосклон на западе был затянут черным дымом. Где-то там, за окровавленным горизонтом, стелились степи Украины, разоренные оккупантами, где-то там вели нелегкий бой с фашистами родные его сердцу ребята Опенкина, а среди них его названый сын Андрей.
Пламя то взметалось вверх, то угасало. Дождь не унимался, люди промокли до нитки и со всех сторон тянулись руками к огню.
Опенкин устало смотрел на огонь. Так бы упал на землю и заснул. Даже под дождем. Одеревенели ноги и все тело, горело раненое плечо.
— Колотуха вернулся? — спросил он.
— Пока нету.
Дождь наконец-то утих, и костер разгорелся. Запахло дымом, смолой.
— Стой, кто идет?
— Колотуха! — донеслось в ответ.
— Наши! — облегченно вздохнул Опенкин.
— Нашли патроны к пулеметам и автоматам, — доложил Колотуха, дергая за повод коня, навьюченного двумя мешками.
— Думаешь, оторвались от немцев? — спросил командир.
— Не очень.
Опенкин опустил голову, а потом снова стал смотреть на костер, пожиравший крупные сучья. Его большие серые глаза под широкими бровями смотрели сквозь огонь, а немного припухшие губы застыли в горькой улыбке. Наконец он поднялся и твердо сказал:
— С рассветом поднимать людей и копать окопы. В этом наше спасение, с такими ослабевшими людьми нам не уйти.
Бойцы вышли в поле, когда еще было темно. Возвратились через полтора-два часа мокрые, в грязи. Первые лучи солнца в это время уже пронзили лесок и прогнали сон. Птицы вокруг партизанского лагеря пели так звонко, что люди на мгновение забыли о войне, о том, что на сотни километров вокруг — враги.
— Товарищ командир, окопы вырыты!
— Тогда на кухню! Есть трофейные консервы. Подкрепиться!
Две железные бочки, в которых сварили похлебку, были опустошены мгновенно. Группа бывших пленных подошла к Опенкину.
— Благодарим! Спасибо, командир.
— Кто хочет, может стать бойцом нашего отряда. Есть оружие, есть патроны. Но и задерживать вас не будем. Можете разбиться на группы и идти к линии фронта.
— Где теперь та линия?
— Еще скажу: партизана, если попадется в лапы фашистов, ждет только смерть. Вы знаете, почем фунт лиха для красноармейца в плену. А для партизана — лютые пытки, мучительная смерть. Так что думайте… — предупредил командир.