Вельден зашелся в приступе кашля, сплюнул кровью и умолк. Грудь его тяжело вздымалась, из зияющих ран шла кровь, черная кровь, признак близкой смерти.
- Альвен, зажги огонь, - вновь заговорил спустя несколько мгновений старейшина. - Призови всех. Враги, те, кого мы ждали все эти века, все же разыскали нас. Они ушли в горы, но вскоре вернулись, и не с пустыми руками. Не медли, пока они еще близко. Зажги огонь, Альвен!
Вельден дернулся всем телом, словно пытаясь вырваться из рук Алвьена, вновь закашлялся и затих, теперь уже навсегда. Он успел сказать немногое, но ради этих слов смертельно раненый воин жил так долго, как, наверное, не смог бы пожить никто иной, получив такие раны.
Старейшина умер, но слова, сказанные им в последний миг, продолжали звучать в Глове воина. И Алвьен, вскочив, бросился туда, откуда доносился мерный рокот океана, к берегу, вернее, к самой высокой его точке. Здесь суша вздымалась холмом, почти отвесно обрывавшимся прямо в пенящиеся волны, упорно и неутомимо пытавшиеся подточить земную твердь с самого сотворения мира. Отсюда, с этой вершины, был виден океан на много лиг, и воин, напрягая зрение сумел различить на горизонте серое пятнышко удаляющегося паруса. Убийцы, исполнив свой жуткий замысел, спешили убраться от берегов Скельде. И тогда воин разжег факел и запалил сигнальный огонь.
Давно уже никто не помнил, что именно заставило народ скельдов обосноваться на самом краю изведанных земель, что привело их на эти клочки суши, омываемые со всех сторон могучим океаном. Но передавалось из поколения в поколение предупреждение о том, что в любой миг могли явиться враги, от которых будто бы и бежали некогда на край света предки островитян, покинув континент.
Никто уже не знал, откуда точно эти враги должны придти, и отчего они жаждут смерти маленького племени. Но всегда островитяне с опаской смотрели на ту черту, где серый океан сливался с серым небом, каждый миг ожидая, что там вырастут мачты кораблей, на всех парусах идущих к неприветливым берегам Скельде, и уже много веков подряд на выдававшихся дальше всего в море концах острова возвышались сигнальные башни, с которых всякий миг можно было подать тревожный знак. И вот этот знак был подан.
Дымный столб, хорошо различимый из любой части острова, взвился в небо, как всегда в эту пору, затянутое низкими свинцово-серыми облаками. Альвен, устало взглянув на дело рук своих, привалился к сигнальной вышке, опустив голову на грудь. Теперь оставалось только ждать, надеясь, что еще остался кто-то живой на острове, тот, кто заметит дым и явится сюда, поняв, что он означает.