и
brouhaha!У меня была еще одна причина благодарить покойного Парлабейна: ни в одном из писем к полиции он не упомянул папку Грифиуса. Я понятия не имела, где она сейчас. Но в пятницу на второй неделе атак издателей и газетчиков, под конец дня, я сидела во внешней комнате Холлиера, пытаясь (безуспешно) хоть как-нибудь продвинуться в собственной работе, и тут в дверь постучали.
— Убирайтесь! — крикнула я.
Пришедший снова постучал, погромче.
— Идите в жопу! — взревела я.
Но не запертая мною дверь открылась, и в нее просунулось ухмыляющееся лицо Артура Корниша.
— Мария! Разве так разговаривают со старыми друзьями?
— А, это ты! Если ты старый друг, то где ты был до сих пор?
— Я думал, ты занята. Я читал про тебя в газетах — они все пишут, что ты по двенадцать часов на дню сидишь взаперти с издателями, пьешь шампанское и торгуешься, чтобы подороже продать книгу своего дружка.
— Тебе хорошо острить; меня практически затравили.
— Ты рискнешь пойти со мной на ужин? Если надеть плотную вуаль, тебя никто не узнает. И может быть, засунуть подушку под пальто сзади. Я скажу, что ты — непрезентабельная тетушка: горбунья под вуалью. И вообще я хотел пойти в какой-нибудь уютный ресторан со скудным освещением.
Я сейчас плохо воспринимала юмор, но совершенно не возражала против того, чтобы меня покормили. С тех пор как поднялся шум, я не осмеливалась выйти поесть, а от мрачных мамусиных обедов меня уже тошнило. Артур повел меня в очень хороший ресторан, посадил в темный угол и заказал прекрасный ужин. Все это было для меня как бальзам на душу — совершенно не похоже на еду в «Обжорке» в обществе Парлабейна. Конечно, мы говорили об убийстве, о шумихе и обо всех моих бедах. Мы не притворялись, что забыли о вещи, которая сейчас занимала нас больше всего на свете, но теперь я хотя бы могла посмотреть на нее под другим углом.
— Значит, Холлиер слег и оставил тебя на растерзание?
— Его добила потеря папки Грифиуса. Он просто не мог поверить, что Даркур ее забрал. Где она сейчас?
— У меня. Даркур так и не сказал, откуда она взялась, но по его недомолвкам я понял, что здесь как-то замешан Маквариш.
— Что ты собираешься с ней делать?
— Я подумывал о том, чтобы подарить ее на свадьбу.
— Кому?
— Тебе и Холлиеру, кому же еще. Ты ведь выходишь за него замуж?
— Нет.
— Значит, я ошибся.
— Ты ничего подобного не думал!
— Но вы с ним так увлечены совместной работой! Ты была его ученицей, практически апостолом. Как там тебя назвал этот монах-убийца? Soror mystica.
— Ты стараешься меня обидеть.
— Я не нарочно, я просто хочу поставить все точки над «i».