В другое время проказы котенка позабавили бы Марджори, однако в нынешнем расположении духа она лишь сердито отцепила его от плеча и посадила на стул. Однако потом, смягчившись, открыла банку рыбных консервов и положила ему на блюдечко щедрую порцию.
Забрав с собой чашку, молодая женщина отправилась в тесную мастерскую, где уже ждало несколько работ в той или иной степени завершенности. Или, скорее, незавершенности. Рядом, на столике, лежал альбом с зарисовками будущих скульптур.
Сегодня Марджори решила начать с маленькой группки, изображающей двух детей, гладящих жеребенка. Но работа не шла. Дети вызывали мысли о Майкле. Майкл — о Крисе. А уж от мыслей от Крисе оставался всего шаг до воспоминаний о вчерашнем поцелуе.
Эти воспоминания буквально преследовали ее, не давали ни лепить, ни думать о работе. Накрыв скульптуру влажной тряпкой, Марджори попытала силы на другой недоделанной вещице — девушке, что стояла, невидяще глядя вдаль, с полуулыбкой на лице. И эта полуулыбка, полная затаенного счастья, вновь вызвала в памяти то ощущение робкого, неосознанного еще счастья, что испытала Марджори одиннадцать лет назад, впервые отдав себе отчет в том, что ей нравится, очень нравится Крис.
Все, абсолютно все кругом напоминало ей о нем!
Отчаявшись, скульпторша взяла альбом с зарисовками. Но спокойствия и рабочего настроения обрести так и не смогла. Вот досадно! Такое с ней случилось впервые. Обычно Марджори ждала этих часов творчества, мечтала о них всю неделю. Сейчас же любимое занятие вдруг утратило всю свою прелесть. А просто так, без капли вдохновения, недолго сгубить уже начатое.
— Ладно! Сдаюсь!
Марджори захлопнула альбом. Полдня прошло, а она ничего не сделала. Чертов Крис! Это он виноват: зачем мерещится во всем, что ее окружает?
Что ж, не вышло поработать, надо тогда прогуляться. Например, сходить к Красной скале за галькой. Марджори часто украшала свои скульптуры вкраплениями мелких разноцветных камешков. А самые красивые попадались на галечном пляже возле живописного утеса, прозванного местными жителями Красной скалой. Идти туда было не очень близко, мили две, но прогулка себя оправдывала. Очень часто именно такие походы вдохновляли Марджори на очередное произведение.
Правда, она редко ходила туда в середине дня, по самой жаре. Но сейчас Марджори было не до размышлений о погоде. Устанет — тем лучше. А там, на пляже, можно будет и искупаться.
Жара и впрямь донимала. Ослепительно синее небо над головой казалось каким-то ненатуральным, словно его вырезали из жести и густо покрасили ультрамарином. В безветренном воздухе зависло знойное марево. Оливковые рощи словно заснули, даже цикады замолкли.