Тем временем Дербник берет на гитаре торжественный аккорд.
– Господа, позвольте представить вам очень запоздалого – то есть очень давнего – нашего друга, Чеглока из Вафтинга!
Среди взрывов смеха, громкого свиста и приветственных криков поднимаются стаканы. Чеглок, вспыхнув, отвешивает клоунский поклон.
– Господа, товарищи мои паломники! – кричит он. – По правилам я, как последний появившийся из своей пентады, должен был бы поставить выпивку всем своим товарищам. Но я не намереваюсь чтить этот обычай!
Хор возмущенных выкриков и презрительного свиста. Он уклоняется от града арахиса, горящего, как миниатюрные кометы, брошенные руками салмандеров. Дербник и Кобчик смотрят на него как на безумца.
Но пока не успели бросить ничего потяжелее, он шуршит крыльями и делает успокаивающий жест руками.
– Нет, я так, Шанс меня побери, счастлив, что ставлю выпивку всем! Да, всем – следующая выпивка за мой счет!
Приветственные клики на весь зал. Чеглока окружают восторженные мьюты, хлопают по спине, суют сигареты и косяки. В руке у него оказывается кружка холодного эля, и Чеглок с наслаждением выпивает ее. Его опоздание будет если не забыто, то прощено, и он уверен, что родители его поймут и, как бы ни ворчали, ему дадут деньги на оплату счета.
Тут до него доходит, что Скопа и Сапсан сейчас чертовски волнуются: они ожидали увидеть его на площади Паломников, и уж наверняка попросили у Дербника и Кобчика объяснений его отсутствия. Он вытягивает шею, стараясь разглядеть их в плавающем дыму, и с облегчением обнаруживает, что их здесь нет. Наверное, друзья успокоили их какой-нибудь убедительной историей, прикрыв ему задницу, как делали несчетное количество раз много лет подряд. Старые добрые друзья Дербник и Кобчик! Крылатые товарищи, лучшие в мире.
Он пробивается к ним, но тут кто-то берет его под локоть и уводит в сторону.
– Наверное, ты куда богаче, чем кажешься, если делаешь такие широкие жесты, друг мой, – говорит шахт, которого он уже узнал.
– Напротив, куда беднее, – усмехается Чеглок своему отражению в темных очках мьюта. Дымная пивная атмосфера общего зала скрывает земляной запах шахта, который Чеглок всегда находил неприятным, но это одна из многих вещей, к которым ему теперь предстоит привыкать. – Однако мне бы следовало рассердиться на тебя, мастер…
– Халцедон, – отвечает шахт с неуклюжим, но вежливым поклоном. – Ну, тогда я просто попал с середины и не знал ситуации, иначе бы что-нибудь сказал.
– Эта зараза тельпица нарочно направила меня не туда, – говорит Чеглок, и гребень у него вспыхивает. – Я так и не добрался до Врат Паломничества. Если бы я…