– Может, и был. И вообще есть разница между «сечь математику» и «мысли читать».
– Я ж не говорю, что нет. Но не слишком большая. Ты вспомни, Джек, люди даже половину своего мозга не используют. И представь себе, что мы могли бы делать, если бы использовали сто процентов. Может быть, люди с ментальными возможностями лучше используют мозги, или используют не те участки мозга, что мы, все прочие. Но и мы тоже могли бы этому научиться. Вот как я думаю.
– А как научиться?
– Ха, хотела бы я знать! Я только говорю, что это возможно, вот и все.
– То есть ты думаешь, что в реальной жизни мьютов нет.
– Я думаю, что есть объяснения получше, как люди читают мысли и прочее в этом роде. Ну, кроме шарлатанов, конечно, потому что большинство как раз мошенники.
– А вчера ты говорила, что «Мьюты и нормалы» – это взаправду.
– Я говорила, что это метафора. Это не одно и то же. По-моему, если хочешь что-то объяснить, надо найти самый простой способ. Вот вчера – это хороший пример.
Джек останавливается и смотрит на нее: ощущение такое, будто она читает его мысли, только сама не понимает. Вообще между ними это не так уж необычно, но сегодня довольно страшновато.
– А чего там вчера?
Джилли допивает банку, потом отвечает:
– Ты говорил, что помнишь, как ехал на какой-то охрененной волне, потом тебя сбросило и унесло в море. Но я ничего такого не видела, а я ведь все время стояла на берегу. Видела я вот что: ты зашел в воду по пояс, и тебя первой же волной перевернуло. Итак, почему у нас разные воспоминания о том, что было? Потому ли, что – ну, не знаю – тебя похитили инопланетяне, потом подкрутили мне память, чтобы замести следы? Или ты стукнулся головой, когда тебя волна перевернула, и то, что ты считаешь памятью, на самом деле тебе примерещилось?
Джек мнется, не зная, что сказать. Навлекать на себя насмешку или презрение ему не хочется.
– Иногда правильным бывает самое дикое объяснение, – находится он наконец.
– А, так тебя на самом деле похитили инопланетяне?
– Ты сама понимаешь, что я не это хотел сказать.
– А что тогда? Слушаю внимательно.
– Да нет, не слушаешь. Ты уже все для себя решила. Ладно, проехали. Я иду обратно.
Он поворачивается, Джилли хватает его за руку – за больную, выше локтя. Он не может сдержать вскрик: как будто она нажала на болевую точку, о которой он даже не знал. Банка «колы» высказывает из онемевших пальцев, падает на песок и катится к воде, оставляя след карамельной пены. Джек вырывается в тот момент, когда Джилли его выпускает с выражением тревоги на лице.
– Ой, Джек, прости! Очень больно?