— Вы всерьез так думаете? — спросил неожиданно синеликий полковник. Я, признаться по правде, как-то перестал на него обращать внимание, а он, оказывается, все это время внимательнейшим образом слушал речь своего шефа. Дед, кстати, тоже удивился, откровенно недоуменно уставившись на излишне любопытного подчиненного.
— А с чем вы не согласны, товарищ полковник? — недовольно сказал Макаров. — Или у вас вообще другое мнение по этой проблеме?
Человек-вампир криво улыбнулся. С его физиономией выглядело это, прямо скажем, не слишком приятно — так, словно вы с ожившим мертвецом общаетесь.
— Вынужден заметить, — ответил глухо полковник, — что я не согласен с вами по всем пунктам!
Вот это поворот! Мне даже интересно стало — чем закончится бунт на корабле — дедуля, тот аж рот открыл, пребывая в полном оху… удивлении! Но (ай, молодца!) быстро взял себя в руки.
— Что это значит, потрудитесь объясниться! — Голос прямо-таки ледяной. Водочку в такой температуре охлаждать здорово — и секунды не пройдет, как бутылка изморозью покроется!
Нет, ну надо же — Семен Петрович продолжает все так же кривить свои тонкие губы как ни в чем не бывало:
— А значит это, уважаемый, — улыбка превращается в саркастическую ухмылку, — Петр Алексеевич, что у нас с вами разные цели, равно как и способы их достижения! — Семен Петрович подкрепляет свои слова небрежным взмахом зажатого в руке «тэтэшника».
— Оба! Руки за голову и без резких движений! Стреляю без предупреждения! Ну?!!
Вот это я и называю — из огня да в полымя…
Дед с ненавистью смотрит на полковника.
— Ты что творишь, гнида? — негромко вопрошает он «вампира». Я сижу к нему лицом и хорошо вижу, что, несмотря на показное спокойствие, он держится из последних сил. — Землю будешь грызть, сволочь, в ногах у меня валяться ста… — оглушительный в замкнутом пространстве выстрел обрывает его на полуслове. Я моментально глохну и слепну. Неприятный кислый и до ужаса едкий запах сгоревшего пороха проникает в глаза, вызывая обильные слезы, лезет в нос, раздирает горло. Я захожусь в мучительном кашле, сгибаясь на стуле, и в этот момент за моей спиной скрипит дверь, слышен топот множества ног, и чей-то незнакомый, испуганный голос спрашивает:
— Что здесь происходит?
— Да эта мразь Петра Алексеевича убила! — орет полковник. — Пистолет как-то, тварь, пронес, и на тебе: сидел, сидел, а потом выстрелил!
— Насмерть?! — обмирает голос.
— Нет, только попугал! — передразнивает его синеликий. — Конечно насмерть. Еле успел у него пушку отобрать, а то бы он и меня рядом с Макаровым положил!