Совсем близко раздалась длинная очередь, где-то чуть в стороне просвистели пули. Саня прижался к земле и вдруг отчетливо различил душераздирающий крик матери:
— Коля-я-я! Ой, Коленька-а-а!.. Забили-и-и!
Саня рванулся, хотел бежать к своим, но голос матери остановил его:
— Санюра, миленький, лежи, сыночек, не шевелись!.. Прощай, родненький, проща-ай, Са-а…
Крики женщин, плач детей, ругань немцев заглушили голос матери. Саня рыдал, кусал губы и руки от злобы на себя, на то, что не мог защитить своих, и с ужасом шептал: «Коленьку забили! Он же маленький!»
Он силился различить голоса родных, уловить хотя бы словечко, но больше ему ничего не удалось услышать.
Не знал Саня, что немец ударил мать палкой за то, что она протискивалась сквозь толпу поближе к оврагу, а испуганный Колька вырвался от нее и бросился бежать. Мать не успела крикнуть ему, чтобы вернулся, как воздух разорвала очередь из автомата. Так и лежит он теперь, бездыханный, между дорогой и оврагом.
Колонна прошла, за ней проехали мотоциклисты, машины. Сквозь бурьян и листья крапивы Саня видел только верх больших автобусов мышиного цвета с розовыми занавесками на окнах. Шум доносился все слабее и слабее… Вскоре все стихло. Саня осторожно встал на колени, озираясь по сторонам, вскарабкался по склону и высунул голову из-под лопухов. Немцы уводили жителей села в сторону леса. Саня смотрел им вслед и недоумевал: «Почему повели в ту сторону, а не на станцию? Не пешком же идти до Германии? И зачем мать велела ему лежать, не шевелиться? Переселяться, так всем вместе. Нагрянул бы отец со своими партизанами… Ох, папочка милый, где ты? Выручи нас из беды!..»
Небо заволокло тучами. Время от времени раздавались все приближавшиеся раскаты грома. Легкий ветерок сменили резкие порывы ветра. Надвигалась гроза. Мальчик ощутил первые крупные капли дождя на горевшем от ожогов крапивы теле и в то же мгновение поднялся, чтобы бежать домой. «Мамка ругаться будет…» Но не успел сделать и шага, как из вчерашнего дня его сознание вернулось в день сегодняшний. Он снова боязливо пригнулся к земле, стал осматриваться по сторонам. Убедившись, что кругом безлюдно, выбрался из оврага и крадучись побрел к дому. Но что это? Чуть в стороне, возле кювета, лежит кто-то маленький, раскинув руки и босые ноги. Он вспомнил крик матери: «Коленька-а-а! Забили!» Стало нестерпимо страшно, захватило дыхание, но он не мог оторвать взгляда от братишки. Ему казалось, что малыш шевелится, дышит… «Может, еще живой…», — ободрял он себя. На рубашонке брата чернели пятна крови…