Вильке инстинктивно дотронулся до кобуры, в которой находилось трофейное оружие, словно хотел убедиться, на месте ли оно, и отвернулся к окну: мелькали деревья, кустарники, вдали виднелись остроконечные башни какого-то старинного замка.
Лето было в разгаре, однако все вокруг выглядело по-осеннему: частые монотонные дожди, сырость и внезапно налетавшие ветры наводили грусть. Вести с Восточного фронта тоже были не очень радостные, хотя войска вермахта подходили к берегам Волги, миновав Армавир, Майкоп, подступали к предгорьям Кавказа, и рейхсминистр пропаганды Геббельс с редким усердием хрипел в микрофон: «Москва — не столица, Кавказ — не граница!» Однако блицкриг явно не удался.
Война приобрела затяжной характер. На полях России гибли десятки тысяч немцев. Поток траурных оповещений рос с каждым днем. Фатерланд был окутан черным саваном гибельной, бесперспективной войны. Еще недавняя густая пелена лжепатриотического воинственного угара, охватившая массы под влиянием нацистской демагогии и триумфального шествия гитлеровских дивизий по Европе, медленно, но неуклонно рассеивалась. Все чаще и чаще появлялись листовки и газеты, печатавшиеся невидимой рукой бесстрашных патриотов. И все больше немцев уже начинали задавать себе вопрос, повторяя слова одной из листовок: «Немецкий народ! Долго ли ты будешь терпеть?»
Весь сыскной и карательный аппарат фашистского государства был поставлен на ноги, но сюрпризы следовали один за другим. В Берлине гестаповцы засекли появление газеты «Фриденскемпфер», в Вуппертале в руки полиции СД попал очередной номер «Рурэхо», в эсэсовских частях распространялся листок «Штурмовик-патриот», в Дюссельдорфе на рекламной тумбе около ратуши обнаружена листовка, в которой говорилось:
«Мы, коммунисты, протягиваем руку всем честным немцам, борющимся за мир. Мы протягиваем руку всем тем, кто старается работать медленнее или отказывается от сверхурочной работы, тем, кто совершает хотя бы незначительные, самые мелкие акты саботажа и, дезорганизуя работу в промышленности и на транспорте, помогает тем самым скорее покончить с войной…»
На мобилизационных пунктах, в госпиталях стали появляться листки-бюллетени с призывом: «Солдаты! За что вы сражаетесь?» На верфях крупнейшего предприятия «Бонн унд Рихтер» в Маннгейме рабочие передавали из рук в руки экземпляры местной подпольной газеты «Форботе», в которой жирным шрифтом было напечатано: «Чтобы положить конец войне, необходимо свергнуть Гитлера!»
И это было делом рук коммунистов-подпольщиков.
Об этом знало гестапо, точно так же, как знало оно от Вихтенберга, что четыре немецких патриота, уехавшие из партизанского лагеря на его «Майбахе», должны, по всей вероятности, находиться где-то в сердце рейха. Вихтенберг, конечно, не был простаком, чтобы не догадаться. И сыщики полиции СД, ищейки гестапо, рядовые и высокопоставленные нацистские «арбайтслейтеры» сбились с ног, разыскивая Рихарда Краммера и его товарищей.