– - Ну, когда еще война-то будет!
– - А какая это война?
– - А кто ж ее знает?!
– - Вот еще холера есть: говорят, много народу ломает.
– - Мало ли что есть! Мне бабушка говорила, что есть турка такая, она с живых людей кожу сдирает, а маленьких жарит да ест. Вот страшная-то!
Учительница встретила их с ласковой улыбкой и проговорила:
– - Что скажете, девочки? Зачем пришли?
– - Записываться, -- не своим голосом пропищала Парашка и опустила глаза вниз. Ей было и страшно и жутко, так что она совсем растерялась.
– - А, вот как. Умницы! -- сказала учительница и потрепала Парашку по щеке. -- Откуда вы?
– - Из Моховки.
– - Ну, пойдемте сюда.
И она повела девочек в класс.
Так вот какое училище-то! Это совсем не то, что Парашка себе представляла. Большая, высокая, светлая изба, заставленная такими чудными столами, каких она никогда не видала. Во всей комнате только и был один стол, похожий на настоящий, за который сейчас же села учительница и взяла лист бумаги. Около этого стола стояла большая черная доска, рядом с ней какая-то рама и в ней медные палки с костяшками, потом шкаф с книгами, на шкафу большой голубой шар на ножке, на стенах разные картины.
– - Ну, как же вас зовут, мои милые? -- спросила учительница.
Девочки рассказали ей все, что требовалось.
– - Ну, вот и отлично, послезавтра можете совсем приходить. Тогда начнем и заниматься… Ступайте с богом.
Девочки вышли из училища очарованные. Учительница так расположила их к себе, как никто.
– - Анютка, какая она простая-то!
– - И красивая и ласковая, -- согласилась Анютка, -- ее ничего не страшно.
– - Я думаю, она и сердиться-то не умеет.
– - Неш такие сердятся!
VI
Через день в Моховке с раннего утра вся детвора взволновалась. Одни отправлялись учиться и забегали друг за другом, другие выскакивали из дворов и глядели, как они собираются. У одних глядевших выражалось на личиках чувство зависти, у других сквозило тупое довольство; они как будто говорили: "Ступайте, позаботьтесь, а мы дома побудем, нам тут не пыльно". Те, что отправлялись учиться, видимо, мало боялись предстоявших им забот; по крайней мере, все они были хорошо настроены, особенно девчонки. Умытые, принаряженные, с серьезным выражением личек, они пестрели среди ребят и приятно разнообразили эту живую толпу своим присутствием.
С верхнего конца бежал белокурый мальчишка, в больших, видно отцовских, сапогах, измятой шапке. Он нес под мышкой что-то завернутое в засаленный платок.
– - Афонька, что это?
– - Хлеб.
– - Что ж так много?
– - Будет с меня! -- сказал Афонька, и вся толпа разразилась хохотом.