Об одном путешествии аббата Бернарда
Аббат Бернард не любил отлучаться из своего монастыря, зная, что его кротких чад лучше не оставлять без отеческого присмотра. К тому же, он терпеть не мог дорог и никогда не доверял им, куда бы они ни вели. Дороги, в свою очередь, платили ему тем же и каждый раз, когда ему приходила нужда отправляться в странствие, прикладывали все усилия к тому, чтобы это странствие не показалось ему слишком лёгким и скучным.
Однажды, когда аббат Бернард ходил проповедовать в Ойленталь, на обратном пути за ним увязался молодой клирик из обители Святого Иеронима. Клирик этот шёл в Швабию, к графу Альтхаузену, жаловаться на притеснения со стороны некоего рыцаря, повадившегося со своей шайкой грабить их монастырь, вытаптывать поля и отбирать у монахов подаяние, собранное по окрестным селениям. Всё время, пока они шли через горы, он без устали сетовал на этого рыцаря, перечисляя творимые им бесчинства, на что аббат Бернард лишь сочувственно кивал головой и хмурился. Поощряемый его молчаливым участием, клирик всё более увлекался и с горечью и жаром говорил о том, что наглый этот притеснитель довёл их обитель до полного разорения и отчаяния. Улучив минутку, когда клирик поперхнулся своим гневом и закашлялся, аббат Бернард пощупал тонкую дорогую шерсть, из которой был сделан его плащ, затем перевёл взгляд на его узкие, сшитые по последней моде башмаки, и сказал:
— Вижу, дорогой мой брат, вижу, что и впрямь дела ваши плохи. Подумать только - этот злодей не оставил вам даже порядочного куска кожи, чтобы ты мог сшить себе в дорогу башмаки побольше.
Клирик опустил голову, покраснел до слёз и ничего не сказал в ответ. Пройдя некоторое время молча, он внезапно сел на придорожный камень, снял свою щегольскую обувь, кинул её в кусты и пошёл дальше босиком, как аббат Бернард. С этого момента он почти всё время молчал, лишь временами глубоко вздыхал и со свистом втягивал в себя сквозь зубы воздух. Молчал и аббат Бернард, которому теперь никто не мешал предаваться его обычным размышлениям. Так они и шли по каменистой, плотно утоптанной горной тропе, перебираясь через выступающие из земли корни, и комары сонно и бестолково толклись над их головами, а где-то рядом, в ущелье, шумела и бормотала река.
К полудню аббат Бернард и его спутник миновали горы и остановились передохнуть в придорожном трактире, поскольку впереди у них ещё был долгий путь. Клирик не стал обедать и сразу со стоном повалился на скамью, а аббат подсел к столу, за которым какие-то кнехты развлекались игрой в кости, и с немалым увлечением стал за ними наблюдать. Заметив его интерес, старший из игроков засмеялся, погремел игральным стаканчиком и сказал: