2005/11/19 Вавилонская библиотеке
Ищите и обрящете
— Простите, нам очень нужен материал о влиянии на творчество Пушкина творчества Матюрина.
— Кого?
— МАТЮРИНА. Мы уже все библиотеки обыскали, все каталоги, все справочники. Ну, нет такого писателя. Хоть тресни. Что делать, просто не знаем.
Поскольку как раз перед этим я пыталась отговорить людей от попытки отыскать следы влияния Оскара Уайльда в творчестве всё того же Пушкина, к такому вопросу я отнеслась скептически. После некоторых размышлений меня осенило:
— Боже мой, это же Мэтьюрин! Английский романтик начала девятнадцатого века, автор «Мельмота-Скитальца». Вот его и ищите.
Следующая группка молодых людей подошла, весело размахивая требованиями на книги. Я заглянула в эти требования и тихо изумилась:
— Скажите, а почему вы везде написали – «Автор – Расстанов»? По-вашему, у такого количества разных книг на разных языках может быть один автор?
Они переглянулись, и на лицах их одновременно нарисовалось: «А почему нет?» Действительно – почему?
— Ну, там так было написано...в каталоге. Расстанов. Шифр.
— То есть, вы подумали, что Расстанов – это фамилия автора, а Шифр – его имя?
Они радостно захихикали и промолчали. Я не стала их больше мучить и пошла проверять сама. У нас в самом деле чудовищные каталоги, в которых легко запутаться. История о них ещё впереди, и это будет страшная история.
В коридоре бледный преподаватель с блестящей от ярости лысиной свистящим шёпотом поучал белокурую студентку с безмятежно-прозачными глазами:
— Только не ищите это слово в трудах профессора Смирницкого. Потому что профессор Смирницкий ТАКИХ СЛОВ НЕ УПОТРЕБЛЯЛ!
2005/11/21 сентиментальные путешествия
Иногда по утрам я хочу во Франкфурт.
Нет, можно и куда-нибудь ещё. Но лучше всего – во Франкфурт. Недельки на две, на три. И чтобы была ранняя осень. Впрочем, там почти круглый год ранняя осень.
Просыпаться ранним утром от весёлого гогота оранжевых мусорщиков во дворе. Протирая глаза и почёсываясь, наблюдать из окна за тем, как они, счастливые и свеженькие в пять утра, как огурцы, бодро загружают в свою машину яркие, как осенние листья, мусорные контейнеры, и по лицам их видно, что они заняты любимым делом всей своей жизни, ради которого и родились на свет. Ничем другим они просто не могли бы заниматься, что бы им за это ни посулили.
Обливаться холодной водой, завтракать обезжиренным йогуртом и мюслями без сахара, одеваться во что попало, поскольку тут так одеваются все, это местная традиция, нарушать которую неприлично. Спускаться в подъезд по винтовой лестнице, застеленной бархатным ковриком. Выходить на улицу, выдёргивая ободранные каблуки из щелей в булыжной мостовой, и замирать на полпути, будучи застигнутой выползшим из-за угла запахом горячих булочек с яблоками и корицей. Идти на этот запах, как сомнамбула, забираться в наполовину проснувшееся крошечное кафе и сидеть там, набивая себе булочками рот и глядя на людей, пробегающих мимо пешком или проезжающих на велосипедах.