Так вот, с шутками, с прибаутками, он учил своих студентов, и из них потом почему-то получались учёные с мировым именем, вроде Отто Есперсена. Он сам этому искренне изумлялся. А коллеги всё приставали к нему, стремясь вытащить то на конгресс, то на симпозиум, он же говорил им, что с радостью бы, но – так плохо себя чувствует, так плохо, что и сказать нельзя. И ложился на кровать, прикрывшись «Сравнительной грамматикой» Боппа и хитро поглядывая из-под неё одним глазом. И коллеги уходили от него, покачивая головами и говоря: вот живое воплощение качества, а не количества в науке! Вернер терпеливо ожидал, пока за ними закроется дверь, вскакивал с постели и убегал в свой любимый ресторанчик на Четвёртой линии Frederiksberggade
Намучившись в поисках пропавшей книги, я вспомнила анекдот пятнадцатого века.
В одном из вестфальских монастырей украли книгу из библиотеки. Монахи провели тщательное расследование и пришли к выводу, что книгу унёс нечистый. Больше, по всем признакам, было просто некому. На похитителя завели формуляр, записали туда его преступление и исключили его из библиотеки навсегда. С тех пор книги в монастыре не пропадали.
Похоже, у меня тут тот же самый случай. Любопытно только, зачем ему понадобилась "География этноса в исторический период"?
На берегу сидит морячка
Меня всегда изумляли народные переводы старинной классической поэзии. Откуда они берутся? Кто и когда их делал? Как вообще к нам попадали эти песни, эти сюжеты?
Лет пятнадцать назад одна бабка в карельской деревне пела мне песню. Изумительная была песня, да и бабка сама была ей под стать. Мы сидели в сумрачной, пропахшей дымом избе, ели громадные чёрные лепёшки с черничным вареньем, пили чай из толстых фарфоровых блюдец, обгрызенных по краям хозяйкиным внуком, а сама хозяйка, сгорбленная коричневая бабка в красном, расшитом серебряной нитью платке, пела нам песню следующего содержания
На берегу сидит морячка.
Она шелками платок шьёт.
Работа чудная такая,
Но шелку ей недостаёт.
На ту пору на синем море
Корабль «Новая земля».
— Скажи, моряк ты мой любезный,
А нет ли шёлка для меня?
— Ах, как не быть такой красотке,
У нас есть разные шелка.
Есть синий, алый нежный самый,
Какой угодно для тебя?
— Мне нужен алый нежный самый,
Я для самой принцессы шью.
— Так потрудися, дорогая,
Взойди на палубу мою.
Она взошла, парус поднялся,
Моряк ей шёлку не дает.
А про любовь страны далёкой
Он песню чудную поет.
Под шум волны и нежны песни
Она уснула крепким сном,
А просыпается и видит
Всё море шумное кругом.