— О, уверена, ты что-нибудь придумаешь, мама.
* * *
На следующий день ко времени вечернего чаепития весть о предложении лорда Рэнда разнеслась по всему Лондону: в том, что касалось сих важных новостей, слуги леди Гленкоув оказались даже ещё более усердными, нежели их хозяйка. В причастности слуг можно было не сомневаться, поскольку изначально помолвку намеревались держать в тайне, пока лорд Гленкоув не сможет сделать официального объявления на подобающем роскошном празднестве.
Кэтрин узнала о секрете от Молли, которая сообщила о нём так, словно речь шла о чьей-то чудовищной неестественной смерти.
— Надо было, конечно, сперва её сиятельству рассказать, — говорила Молли, горестно качая головой, — да вот только ей сызнова нездоровится, и его сиятельство при ней, ссорятся они — звать али нет лекаря. Всегдашняя беда с теми, кто сроду не болел. Как всё же занедужат, отказываются в это верить и ведут себя, будто эдак у них всё само пройдёт.
То, во что прямо сейчас отказывалась верить Кэтрин и из-за чего у неё противно засосало под ложечкой, не имело никакого отношения к леди Эндовер.
— Сделал предложение леди Диане? Молли, ты уверена? То есть, — поспешно добавила она, — я думала, его милость поделился бы своими намерениями с семьёй.
— Да как бы, мисс, коли он больше не приходит, а её сиятельство говорит, что даже когда случается им встретиться где-нибудь ещё, всё одно они и парой слов не перемолвятся.
Молли укоризненно взглянула на мисс Пеллистон, которая, впрочем, всё равно не могла этого видеть, поскольку горничная стояла сзади, расстёгивая пуговицы на платье.
— Довольно, Молли. Дальше я справлюсь сама.
Молли удалилась с видом человека, следующего за похоронной процессией, а мисс Пеллистон, спотыкаясь, подошла к туалетному столику. Вероятно, она, наконец, заглянула правде в лицо, ибо очень долго стояла, уставившись на собственное отражение в зеркале, а после провела немало времени, рыдая.
* * *
Этим вечером Кэтрин с графом и графиней присутствовали на рауте. Леди Эндовер, казалось, пребывала в добром духе и здравии, несмотря на «кошмарную давку», которую здесь величают имеющим успех увеселением. То есть она была в порядке до тех пор, пока они не отправились домой. С весьма странным выражением лица она забралась в экипаж, села — и свалилась без чувств.
Следующим утром послали за семейным врачом, сэром Генри Вэйном. Спустя полчаса он отбыл, а Кэтрин пригласили в кабинет кузена.
Войдя, она увидала лорда Эндовера, стоявшего у стола и со странной слабой улыбкой на благородном лице взиравшего на аккуратно разложенные бумаги.