Из видов смерти, к которым племя или народ приговаривали отдельного человека, можно выделить две главных формы; первая из них — выталкивание. Человека выталкивают из племени, оставляя там, где он либо умрет с голоду, либо станет добычей хищников. Соплеменники не должны ему помогать: они не имеют права ни защитить его, ни накормить. Общение с ним делает человека нечистым и само по себе преступно. Полное одиночество — это ужасное наказание; изоляция от собственной группы, особенно в примитивных условиях, — это страдание, которое мало кто может вынести. Извращенной формой такого выталкивания является выдача врагу. Если выдают мужчин, и выдача протекает без борьбы и сопротивления, наказание считается особенно жестоким и унизительным, будто человека убивают дважды.
Другая форма — это коллективное убийство. Приговоренного выводят в поле и забрасывают камнями. Каждый бросает свой камень, виновный гибнет под градом камней Никто не исполняет роль палача, убивает вся община. Камни здесь представляют общину, они — знак ее решения и ее поступка. Даже там, где забрасывание камнями больше не практикуется, сохранилась склонность к коллективному убийству. Таково сжигание на костре: огонь замещает массу, желающую приговоренному смерти. Со всех сторон жертву охватывают языки пламени, тянутся к ней и убивают. В религиях, где имеются представления об аде, с коллективным убийством посредством огня, который является символом массы, соединяется идея выталкивания, а именно выпроваживания в ад, выдачи адскому врагу. Адское пламя прямо на земле набрасывается и пожирает предназначенного ему еретика. Протыкание жертвы стрелами, расстрел приговоренного специальной командой — это делегирование общиной своих полномочий группе исполнителей. Закапывание человека в муравьиную кучу, практикуемое в Африке и кое-где еще, — это перекладывание неприятной обязанности коллективного убийства на муравьев, олицетворяющих бесчисленную массу.
Все формы публичной казни зиждутся на древней практике коллективного убийства. Подлинный палач — это масса, толпящаяся вокруг эшафота. Ей по душе представление: люди стекаются издалека, чтобы увидеть все от начала до конца. Толпа хочет получить, что ей причитается, и не любит, когда жертве удается избежать казни. В истории осуждения Христа явление схвачено в самой его сути. «Распни его!» — это вопль массы. Она, собственно, и есть активная инстанция: в другое время она взяла бы все на себя, забив Христа камнями. Суд состоящий обычно из небольшого числа людей, представительствует от имени масс, присутствующих потом при казни. Смертный приговор, произносимый от имени права, звучит там абстрактно и неубедительно; он становится реальным после, когда исполняется на глазах толпы. Ибо для нее, собственно, и совершается правосудие, и, говоря о публичности права, подразумевают массу.