А мы уже приближаемся к цели. Сквозь разрывы в облаках нам землю видно неплохо, а вот прожекторам поймать нас не так-то легко: облака, как бронированные плиты, надежно прикрывают самолет. Штурман предлагает пройти цель немного стороной и поразведать, много ли там зенитных точек. Услышав, вероятно, шум наших моторов, немцы заранее начали шарить по небу прожекторами, — я насчитал их семь-восемь, — наугад стрелять в нашу сторону трассирующими пулями и снарядами. Вывод был один: раз такое сильное прикрытие, значит, внизу действительно большое скопление техники и живой силы противника. Теперь уверенно заходим на цель, сбрасываем несколько светящихся бомб на парашютах. При их свете в миллион свечей нам видны все лесные поляны, шоссейная дорога, отдельные населенные пункты. Я слежу за сигналами штурмана. Загорается красная лампочка — мы на боевом курсе; поворачиваю самолет ногой немного влево, пока не слышу в наушниках голос Евгения Ивановича: «Нормально! Так держать!» Тянутся томительные секунды, минуты, где-то вблизи пролетают трассирующие пули. По моим подсчетам, мы уже прошли цель, а штурман почему-то молчит. Вызываю к себе борттехника и говорю:.
— Посмотри, что там с Евгением Ивановичем. Если нужно, помоги ему.
Испуганный Сан Саныч быстро скрывается в штурманской кабине. Время идет, самолет все дальше удаляется от цели, а в штурманской кабине молчат оба. Что там случилось? И вдруг в наушниках слышу: «Разворот на сто восемьдесят и на цель!» Круто разворачиваю корабль влево и думаю: «Значит, все в порядке, если подает голос». Цель видна хорошо, первый заход оставил очаги пожаров. Вновь горят, покачиваясь на парашютах, светящиеся бомбы. Догадываюсь, подходят другие экипажи, хотя по времени вроде бы рано. Как бы ни было, нам надо спешить, иначе помешаем товарищам. Стараюсь разглядеть, что же там горит: кажется, какие-то бензиновые емкости, мощный огонь высоко выбрасывает колышущиеся на ветру языки пламени. Недалеко от пожарищ в нашу сторону тянутся следы трассирующих пуль, почти рядом с сухим треском разрываются снаряды, из стороны в сторону, ища в небе самолет, шарахаются лучи прожекторов. Стрелки Резван и Бухтияров ведут по ним огонь. Вижу, как замигала зеленая лампочка: штурман бросил бомбы. Теперь можно маневрировать свободно.
Когда ушли от цели на солидное расстояние, спрашиваю у штурмана, что, мол, за заминка была при первом заходе. Евгений Иванович сам пришел в нашу кабину и, встав между сидениями летчиков, начал рассказывать. Над целью, когда он уже сбросил три бомбы, прямо под собой внизу неожиданно увидел самолет. Испугался, что можем попасть по своим и даже как-то не обратил внимания, когда вдруг онемела правая рука. Цель тем временем ушла. А руку задела пуля.