Первый раз он явился к нам в дождь. Волосы его слиплись и покрывали голову сплошной шапкой, башмаки были облеплены рыжей глиной, - видно, он шел проселками. Небрежной ковбойской походкой он направился к мраморной стойке, где я перетирал стаканы; Мидди шла за ним следом.
- Я так прослышал, что вы заимели полную бутылку денег и хотите ее отдать, - сказал он, глядя мне прямо в глаза. - Раз уж вы ее все одно отдадите, так сделали бы доброе дело - отдали бы ее нам. Меня звать Ноготок, а вон она - моя сестра, Мидди.
Мидди была грустная-грустная девочка, явно старше братишки и намного выше его - сущая жердь. Короткие серые, словно пакля, волосы, жалостно бледное лицо с кулачок. Выцветшее ситцевое платье не прикрывало костлявых коленок. У нее были плохие зубы, и, чтобы это скрыть, она сжимала губы в ниточку, как старушка.
- Прошу извинить меня, - сказал я, - но вам следует обратиться к мистеру Маршаллу.
И он безо всяких тут же к нему обратился. Мне слышно было, как дядя объясняет ему, что нужно сделать, чтобы выиграть бутыль с серебром. Ноготок внимательно слушал и время от времени кивал. Потом снова подошел к стойке и осторожно погладил бутыль.
- Славная штучка, а, Мидди?
- А они ее нам отдадут?
- Не... Перво-наперво вот что - нужно угадать, сколько там денег. Да прежде купить чего-нибудь на четвертак, чтоб разрешили отгадывать.
- Ишь ты, четвертак! Нет его у нас. Да где его взять-то, сам подумай.
Ноготок насупился, потер подбородок.
- Ну это что... Это уж я соображу. Заковыка не в том: мне никак нельзя, чтобы вышла промашка. Мне надо знать точно.
Через несколько дней они снова пришли в аптеку. Ноготок забрался на стул у стойки и решительным тоном спросил два стакана газировки - один для себя, другой для Мидди. На этот раз он сообщил нам кое-какие сведения о своих родственниках.
- ...а еще есть у нас дедушка, материн отец, он каджун и по-английски говорит плохо. А братишка мой - тот, что на скрипке играет, - так его три раза сажали. Через это нам и пришлось сматываться из Луизианы, - подрался с одним парнем и здорово его бритвой порезал. Из-за одной бабы, она на десять лет его старше. Белобрысая такая.
Мидди, робко стоявшая поодаль, забеспокоилась:
- Зря ты, Ноготок, про наши семейные дела болтаешь.
- А ну, умолкни, Мидди, - оборвал он ее, и Мидди сразу умолкла. - Хорошая девчушка, - добавил он и, повернувшись, погладил ее по голове. - Только вот приходится ее окорачивать. Иди-ка, голуба, посмотри книжки с картинками, а насчет зубов не переживай. Ноготок для тебя кое-что сообразит, дай только мне провернуть одно дельце.