Во многом именно поэтому я и принял решение стать военным министром. Ибо понял, что, если сам не влезу в это по пояс — ничего не получится. Я собирался коренным образом реформировать армию, заставив каждого офицера, унтер-офицера и солдата максимально подготовиться к предстоящей мировой войне. Что было неимоверно трудно, поскольку к «прошедшей войне» готовятся не только генералы.[10] На самом деле к ней готовятся почти все, кто вообще хоть к чему-то готовится. Потому что готовиться человек способен только к тому, о чем он имеет хоть сколько-нибудь внятное представление. А сколько-нибудь внятное представление человек способен составить только о том, что испытал на своей шкуре. Вот и получается цепочка: люди, прошедшие войну, оказываются самыми компетентными в армии, они на своей шкуре почувствовали, каково это — не уметь того, что призвано помочь тебе выжить в горниле войны, поэтому лучше других замотивированы на подготовку и в результате начинают гонять подчиненных, пытаясь научить их, как выжить и выполнить задачу, но делают это в рамках своего опыта, то есть в рамках как раз этой самой прошедшей войны. И да, это действительно лучшие люди армии! Потому что остальные, то есть девять десятых армии, вообще не собирались ни к чему готовиться, а просто продолжали жить обычной рутиной, приспособив ее для наиболее комфортного существования. Рутина же, здесь была такой, что от нее впору выпасть в осадок…
В покинутое мною время многочисленные критики армии частенько упирали на то, что в казармах властвует дедовщина, что офицеры плюют на обучение и воспитание солдат, что вместо службы и боевой подготовки солдаты занимаются строительством генеральских дач, а также «сдаются в аренду» различным организациям для тяжелых работ — копания траншей под теплотрассы, ремонта дорог и так далее.
Так вот, в моей нынешней, императорской русской армии все это тоже было. Причем официально! Когда же я начал разбираться, что собой представляет система боевой подготовки русской армии, то… не обнаружил ее. Никакой целостной системы боевой подготовки просто не существовало — ни программ, ни утвержденных нормативов. Все руководящие документы по этому поводу, издававшиеся, кстати, всеми кому не лень, изобиловали общими требованиями типа «при обучении нижних чинов, будут то молодые, старослужащие, учебной и других команд, придерживаться системы показа и бесед» или «при подготовительных к стрельбе упражнениях и самой стрельбе вести обучение таким образом, чтобы нижние чины были ознакомлены со всеми видами стрельбы и из-за укрытий». Обучением молодых солдат традиционно занимались не офицеры и даже не унтера, а некие «учителя молодых солдат», выбираемые из числа старослужащих. Эти «учителя» должны были (цитирую по памяти) «демонстрировать спокойствие, беспристрастие, добросердечность, бескорыстность, наблюдательность» и научить новобранца «беречь свое здоровье, отучить от дурных привычек, следить за тем, чтобы солдат получал все виды довольствия» и т. д. Впрочем, приглядывать за ними ставили все-таки какого-нибудь унтера. Офицеры же не были задействованы в подготовке солдат почти никак, то есть в лучшем случае занимались этим эпизодически, а в худшем вообще появлялись на службе не каждый день и на пару-тройку часов… Но и такое обучение длилось всего три-четыре месяца из