И еще в руководстве «Ббс» не сказано о том, как от влюбленных убегает время.
Время мчится, скачет, бежит вприпрыжку. Оно утекает, как сквозь пальцы вода. Всякий раз, спустившись в кухню и видя, что на перекидном календаре уже значится новая дата, я отказываюсь в это верить. У меня скручивает желудок, и с каждым днем это ощущение все тягостнее.
Тридцать три дня до процедуры.
Тридцать два дня.
Тридцать.
А в промежутках — фрагменты жизни, миги, секунды. Я жалуюсь на жару, и Алекс пачкает мне нос шоколадным мороженым; в саду у нас над головами громко гудят пчелы, а по остаткам нашего пикника тихо марширует цепочка муравьев; Алекс запутался пальцами в моих волосах; его локоть у меня под головой; Алекс шепчет: «Я хочу, чтобы ты осталась со мной». Очередной день, истекая кровью и золотом, исчезает за горизонтом; мы смотрим на облака и выдумываем, на что они похожи — черепаха в шляпе, крот тащит цуккини, золотая рыбка охотится на кролика.
Фрагменты жизни, миги, секунды. Хрупкие, прекрасные и беззащитные, как бабочка перед надвигающейся грозой.
В научном сообществе ведутся серьезные дебаты — является ли желание симптомом заражения амор делириа нервоза, или это предусловие самой болезни. Однако ученые единодушно пришли к выводу, что любовь и желание находятся в симбиотической связи, то есть одно не может существовать без другого. Желание — враг покоя; желание — болезнь, воспаленное состояние сознания. Может ли испытывающий желание считаться здоровым? Само слово «хотеть» подразумевает недостаток, отсутствие. Это и есть желание — скудость ума, изъян, ошибка. К счастью, теперь это поправимо.
Д-р Филлип Берримэн. Первопричины и последствия воздействия амор делириа нервоза на когнитивное функционирование. 4-е изд.
В Портленде август чувствует себя полновластным хозяином — повсюду его горячее зловонное дыхание. Солнце палит немилосердно, и днем на улицах находиться невозможно. В поисках тени и прохлады горожане заполняют пляжи и парки. На Ист-Энд-бич, не самом популярном пляже, даже вечером после работы полно народу. Дважды я прихожу туда, чтобы встретиться с Алексом, но прилюдно общаться слишком рискованно, и мы только киваем друг другу, как случайно встретившиеся знакомые. В результате мы расстилаем наши пляжные полотенца на расстоянии пятнадцати футов друг от друга, Алекс надевает наушники плеера, а я делаю вид, что читаю. Когда наши глаза встречаются, внутри меня как будто загорается огонь, мне кажется, что Алекс лежит рядом и гладит меня по спине. И пусть лицо у него в этот момент ничего не выражает, я вижу по глазам, что он улыбается. Так больно и так сладостно быть рядом и в то же время не иметь возможности прикоснуться друг к другу. Так в жаркий день жадно проглатываешь мороженое, а потом у тебя голова раскалывается от боли. Я начинаю понимать, что имел в виду Алекс, когда говорил о своих дяде и тете: почему после процедуры они тоскуют по боли. Каким-то образом именно боль позволяет лучше и острее ощущать окружающее.