— Прости, — говорю я, — не хотела тебя обидеть.
— Все нормально.
Хана встает и начинает ходить взад-вперед по комнате, она всегда так делает, когда пытается что-то придумать. На секунду, на долю секунды я почти сожалею о том, что встретила Алекса. Если бы можно было отмотать лето к началу, когда все в моей жизни было просто и ясно, или даже еще дальше к прошедшей осени, когда мы с Ханой совершали свои обычные пробежки к Губернатору и готовились к экзамену по математике, а дни по принципу домино приближались к моей процедуре.
Губернатор. Там меня в первый раз увидел Алекс, там он оставил мне записку.
И тут меня осеняет.
— А как там Аллисон Давни? — как можно непринужденнее интересуюсь я. — Она не хочет зайти попрощаться?
Хана резко поворачивается в мою сторону. Имя Аллисон мы использовали, когда надо было упомянуть Алекса в телефонном разговоре или в электронной почте. Хана хмурится.
— Я не смогла с ней связаться, — осторожно говорит она.
А глазами как бы добавляет: «Я же тебе все объяснила». Я взглядом прошу Хану довериться мне.
— Было бы приятно повидаться с ней до процедуры. — Я надеюсь, тетя подслушивает и воспримет это как знак моего смирения с тем, что процедуру перенесли. — Потом все будет уже иначе.
Хана пожимает плечами и разводит руки в стороны: «Что я могу тут сделать?»
Я вздыхаю и вроде как меняю тему разговора, хотя сама иду к намеченной цели.
— Ты помнишь уроки мистера Райдера? В пятом классе. Как мы все время обменивались записками?
— Да-а.
Хана все еще ничего не может понять; похоже, она начинает волноваться, что после удара по голове я стала плохо соображать.
Я снова вздыхаю, как будто на меня нахлынули воспоминания обо всем хорошем, что связывало нас с Ханой.
— Помнишь, как он поймал нас и рассадил в разные концы класса? Каждый раз, когда мы хотели что-то сказать друг другу, мы шли к пустому цветочному горшку, «поточить» карандаш, а сами оставляли там записки. — Я заставляю себя рассмеяться. — Как-то я точила карандаш целых семнадцать раз. А мистер Райдер так ничего и не заподозрил.
В глазах Ханы загорается огонек, она настораживается, как олень, который прислушивается, не идет ли по его следу хищник.
— Да, помню, — она ухмыляется, — бедный недогадливый мистер Райдер.
Хана говорит это беспечно, но сама при этом садится на край кровати Грейс, упирается локтями в колени и пристально смотрит мне в глаза. Теперь я уверена, что она поняла, о чем я пытаюсь ей сказать, когда болтаю об Аллисон Давни и мистере Райдере. Она должна передать записку Алексу.
Я снова меняю тему.