Сет приблизился к руинам тюрьмы Керзон-Форт и понял, почему их до сих пор не отправили под снос, что являлось распространенной практикой в Калькутте. Остов здания, казалось, висел на ниточке, готовый в любой момент обвалиться на прохожих при малейшей попытке нарушить его равновесие. Пожар разрушил тюрьму как карточный домик, проделав дыры в стенах и беспощадно уничтожив балки с опорными столбами. Сквозь оконные проемы виднелись обугленные потолки, напоминавшие больные десны старого животного.
Сет подошел к воротам здания и спросил себя, как, интересно, он собирался что-то выяснять в этой куче жженых деревяшек и кирпичей. Не вызывало сомнений, что от прошлого в развалинах не сохранилось никаких следов, кроме металлических решеток и камер, превратившихся под занавес в настоящие душегубки.
— Пришел в гости, мальчик? — прошелестел за спиной Сета дрожащий голос.
Сет, вздрогнув, повернулся. К нему обращался древний старик, одетый в лохмотья. Его руки и ноги покрывали обширные гнойные язвы. Темные глаза смотрели тревожно сквозь маску грязи на лице, поросшем редкой бородой — седые космы явно подравнивали ножом.
— Это тюрьма Керзон-Форт, господин? — спросил Сет.
Глаза нищего расширились, когда он услышал небывалое обращение из уст мальчика, и беззубая улыбка расцвела на пересохших губах.
— То, что от нее осталось, — ответил он. — Ищешь работу, сынок?
— Ищу сведения, — ответил Сет, стараясь отвечать старику такой же доброжелательной, вежливой улыбкой.
— Мир принадлежит невеждам, никто ничего не хочет знать, кроме тебя. И что тебя интересует, мальчик?
— Вам знакомо это место? — спросил Сет.
— Я тут живу, — отвечал нищий. — Когда-то оно было моей тюрьмой, а теперь стало домом. Судьба была милостива ко мне.
— Вы были заключенным в Керзон-Форт? — уточнил Сет, не в силах скрыть изумление.
— Некогда я совершил много серьезных ошибок… И должен был заплатить за них, — пространно ответил нищий.
— До каких пор вы сидели в этой тюрьме, господин? — спросил Сет.
— До конца.
— И вы находились в здании в ночь пожара?
Нищий распахнул лохмотья, прикрывавшие тело, и мальчик с ужасом увидел длинный багровый шрам от большого ожога, обезобразивший грудь и тянувшийся до шеи.
— Тогда вы, может, сумеете мне помочь, — сказал Сет. — Моим друзьям угрожает опасность. Вы не помните заключенного по имени Джавахал?
Нищий закрыл глаза и медленно покачал головой.
— Никто из нас не называл здесь своих настоящих имен, сынок, — пояснил старик. — Имя, как и свободу, мы оставляли за порогом тюрьмы и верили, что если его не коснется мерзость этого места, то мы получим его обратно незапятнанным и не обремененным прошлым, когда выйдем. Конечно, этого не случалось…