— Есть что-нибудь? — спросил Алан, заглядывая из-за ее плеча в холодильник.
В холодильнике почти ничего не было: поскольку Сильвия отвезла Джеффи в Фонд, она не ходила сегодня в магазин.
— Ничего, кроме сосисок.
— О Боже мой. Что говорил по этому поводу доктор Фрейд?
— Он говорил — либо ешь сосиски, либо ходи голодным.
— Во время бури любой порт хорош. Засунь их в микроволновую печь, и вскоре мы получим полуфабрикат в одеяле.
— Это ужасно!
— Все же не хуже, чем бифштекс, съеденный мною вчера. Я сам его готовил — по вкусу и консистенции он напоминал подошву. — Алан скорчил гримасу отвращения. — Ужас!
Прижавшись к нему, Сильвия засмеялась. Это была та, потаенная, сторона личности Алана, о существовании которой она раньше и не подозревала. Эти мальчишеские черты… Кто бы мог предположить, что этот целиком поглощенный своей работой доктор способен быть таким очаровательным, остроумным и веселым? Веселым?!
Она привстала на цыпочки и поцеловала его в лоб. Он ответил ей поцелуем. Продолжая целовать его, она бросила пакет с сосисками обратно в холодильник, захлопнула дверцу и вновь обняла его за шею. Он взял ее на руки и отнес обратно в библиотеку.
Позже, когда, утомленные, они лежали на диване, она сказала:
— Нам как-нибудь нужно попробовать сделать это в постели.
Он поднял голову, лежавшую у нее на груди.
— А почему бы не попробовать прямо сейчас?
— Ты шутишь!
— Может быть, и шучу, а может быть, и нет, — сказал он, лукаво улыбаясь. — Одно могу сказать точно — я чувствую себя так, как будто жизнь моя началась только сегодня. У меня такое чувство, будто я поднялся высоко-высоко и могу все на свете. И все это благодаря тебе.
— О, перестань…
— Но это правда! Вспомни, что произошло со мной за последние несколько недель. Но теперь, когда ты со мной, все это не имеет ни малейшего значения. Я сам не могу в это поверить, но, когда я касаюсь тебя, люблю тебя, все мои злоключения отходят на задний план. Впервые в жизни я не знаю, что я буду делать завтра, и это… не тревожит… меня!
Он встал и снова накинул на плечи халат Чарльза. Только теперь, при свете, Сильвия заметила, какой Алан худой. Он, наверно, не ел как следует с того самого момента, как жена покинула его.
— Может быть, тебе и впрямь открыть собственную пиццерию? По крайней мере, отъешься сам.
— Может быть, — сказал он, отвернувшись к окну.
Она накинула свой халатик и подошла к нему.
— Черта с два, — прошептала она, обвив руками его тело и прижавшись к его спине.
Гроза уже миновала, Алан смотрел на небо.
— Ты никогда не бросишь медицину, и сам прекрасно это понимаешь.