— Вьетконговцы переломали ему руки, чтобы он не мог сам себя кормить и поить.
Алан не тратил время зря. Он взялся руками за переломанные суставы и пережил уже знакомое ему ощущение. Человек закричал, а его руки впервые за многие годы выпрямились, и он принялся махать ими во все стороны, упав на колени перед Аланом, но тот осторожно подтолкнул его к выходу и поманил к себе следующего — хромого мальчика.
Пациенты подходили — один за другим. И по мере того, как целительная сила творила чудеса с каждым из них, Алан погружался во все более глубокую эйфорию. Предметы в комнате постепенно терялись в тумане. Оставались только его руки и больной, стоявший перед ним. Какая-то часть его сознания была напугана происходящим, молила сделать остановку. Но Алан не обращал на это внимания. Он пребывал в состоянии мира с собой и со своей жизнью. Это было то, ради чего он живет, то, ради чего родился на свет.
Алан торопился, буквально притягивая людей к себе и отталкивая их в сторону, как только эйфорическое ощущение пронизывало его тело.
Туман вокруг него все более сгущался. А люди все шли и шли.
* * *
Вспышки экстаза наконец прекратились, но окружавший его туман не рассеялся.
«Где я?»
Он попытался вспомнить, но не смог.
«Кто я?»
Он не мог вспомнить даже своего собственного имени. Но было другое имя, которое постоянно выплывало из тумана:
«Джеффи».
Он ухватился за него, как за соломинку, все время повторяя:
«Джеффи, Джеффи…»
Это имя зажгло в нем маленькое пламя надежды. Он должен найти Джеффи. Джеффи скажет ему, кто он такой.
Он еле стоял. Левая нога у него постоянно подкашивалась. Он позвал на помощь, и какие-то смутные фигуры, бормоча что-то непонятное, приблизились и помогли ему устоять. Когда он пошел к двери, кто-то робко пытался его задержать, но он только сказал: «Нет!» Его больше не стали удерживать и, расступившись, дали ему пройти. Подойдя к лестнице, он остановился, не зная, куда ступить. Он попытался дотянуться левой рукой до перил, но не смог поднять руку, она была слишком тяжелой.
— Помогите, — простонал он. — Джеффи.
Его подняли и понесли по лестнице вниз. Он оказался на улице — под лучами горячего яркого солнца. Его вновь поставили на ноги.
И он двинулся в путь. Он знал направление. Джеффи был для него путеводной звездой. Он двинулся на свет этой звезды.
«Джеффи».