— Может быть. Но я думаю, не в этом дело. В этой женщине очень много злости. Очень много.
Оба замолчали. Алан думал о Сильвии и о том, что он никогда не замечал в ней злости. Он всегда видел ее только вместе с Джеффи, и в ней всегда была одна только любовь к ребенку. Но Тонни очень наблюдательный парень. Алан не мог так просто отмести его впечатления.
Наконец он направил разговор на тему, ради которой хотел видеть Тони.
— Тони, не можешь ли ты кое-что разузнать для меня?
— Разумеется. О чем речь?
— Это по поводу пациента, который умер у меня в приемном покое прошлой ночью.
— Возможна медицинская ошибка?
— Сомневаюсь.
В эту ночь в больнице он бегло просмотрел результаты паталогоанатомического вскрытия умершего бродяги. У него была обнаружена начальная стадия рака легкого и запущенный цирроз печени на почве алкоголизма. Это был живой труп.
— Его имя — Уолтер Эрскин, он не был идентифицирован, но его отпечатки пальцев найдены в военном послужном списке. Родился в 1946 году в Чилликоте, Миссури, служил во Вьетнаме в конце 60-х годов. Лечился в психиатрическом госпитале в Нортпорте в 1970 году. Это все, что о нем известно.
— Этого недостаточно?
— Нет. Я хочу знать больше. Мне нужно знать, каким он был, когда стал взрослым, что случилось с ним во Вьетнаме и что произошло после Вьетнама.
— Зачем тебе это?
Алан пожал плечами. Ему очень хотелось все рассказать Тони, но сейчас еще не время. Пока он никому не мог сказать.
— Это сугубо личное, Тони. Ты сможешь мне помочь?
— Я думаю, да. Мне придется нанять человека, но это не проблема. Я иногда пользуюсь этим.
— Великолепно. Я оплачу все расходы.
— Черта с два ты заплатишь.
Они немного посмеялись по этому поводу, и Алан впервые за вечер почувствовал некоторое облегчение. По крайней мере он теперь чувствовал, что он что-то делает в связи с тем, что с ним произошло. Он чувствовал нутром, что этот Уолтер Эрскин был здесь ключевой фигурой. Он что-то сделал с Аланом прошлым вечером. И так или иначе, тем или иным способом Алан намеревался узнать — что именно.
Сильвия стояла у окна своей спальни на втором этаже, когда в комнату проскользнул Чарльз Эксфорд. Его фрак был расстегнут, а руки заложены в карманы брюк. Ей нравилось, как костюм сидел на нем. Это был плотный сорокачетырехлетний мужчина, ростом почти в шесть футов. У него было грубое лицо, его седеющие волосы слегка поредели на макушке, а в углах глаз были видны морщины, но его взгляд ей нравился.
— Где ты был? — спросила Сильвия.
— Внизу, в холле, обсуждал с Джеффи проблему национального бюджета, — сказал он мягко.