- Слышишь Мартин? Сколько времени на твоих часах?
- Половина двенадцатого,- ответил тот.
- Дай прикурить. Сидишь здесь, даже заняться нечем.
- Курт куда подевался?
- В туалет наверное побежал. Тишина как в склепе.
- Ганс! Ганс! Иди сюда!
Я немного вздрогнул, услышав свое имя.
-Да, - ответил тот. - Я сейчас!
- Сыграй что-нибудь, чтобы спать не хотелось.
Послышался смех, а затем игра на губной гармошке.
- Вот клоуны! – подумал я. - Неужели они развлечений больше не знают?
За то время, что я был в немецкой армии, губная гармошка меня просто достала! Иногда, конечно она начинала меня даже раздражать. Чисто деревня! Эти придурки, обычно напившись, начинали на ней играть черти что, при этом дико ржали как идиоты! Пока я был офицером, я пресекал своих подчиненных и отчитывал за пьяные выходки. Вообще губная гармошка, как часть немецкого фольклора ассоциировалась у меня с деревней, пьянством, простотой и личностью недалекого ума. Видно сам я был натурой утонченной с присущей мне аристократичностью.
Все время пока мы находились рядом, смех не прекращался, возникая с определенной периодичностью ржанием. Тут к нам подобрался Ваня, потом остальные.
- Ты разберешь, о чем они говорят? – спросил он шепотом.
- Да, беседуют. Один у другого время спрашивал на часах. Развлекаются, на гармошке играют.
- Слышу.
- У них одно развлечение,- шепнул Андрей.
- Сколько их здесь?
- Я пятерых видел в бинокль, - сказал Федя Семенов. - Их здесь много.
- Анекдоты рассказывают, - шепнул я товарищам.
- Ржут как кони, - сказал Ваня.
Просидев в засаде почти всю ночь, часов в шесть утра мы вернулись и уставшие завалились спать, проспав до обеда.
Так мы сидели долгими часами, подсматривали, подслушивали, замечали все, что творится на передовой, в близи немецких окопов, к утру возвращались. С неделю было все примерно одно и тоже, и никаких изменений, ни какого либо значительного передвижения людей, ни техники. Русские посылали группы по очереди, одну за другой. В основном это были группы подсушки. Проходили дни, недели, а возможности взять «языка» не предоставлялось. Немцы были крайне осторожны, и поиски не давали особых результатов.
Придя с одного из заданий, я почувствовал, что сильно натер сапогом себе ногу. Оказалось, что сбилась портянка, видимо я не достаточно плотно её обмотал. Всю дорогу назад я хромал и кажется еле дошел. «Беда с ним!» - сетовали ребята, - «Он даже портянки как следует наматывать не умеет!» А что было делать, если в немецкой армии этого не было? Я хоть и пытался, но разве можно было вот так сразу, сходу этому научиться. От потертости на пятке образовалась мозоль, а потом она лопнула. Пришлось идти в санчасть за пластырем. Пошли мы втроем с Мелешниковым Ваней и Андреем Ивановым, они сами взялись меня сопровождать.