- Нет. Этим занимаются дивизии «СС», айнзацгруппы и специальные карательные отряды. Я к этому отношения не имею.
- Являлись ли вы свидетелем расправы над советскими военнопленными и мирными гражданами?
- Да, в Белоруссии сожгли деревню на моих глазах, это было в 41-м. Я был в ужасе, но помочь ничем не мог.
Мне тяжело было отвечать на эти вопросы.
- Имеете ли вы награды?
- За ранение и рукопашный бой.
- Кто ваши родители?
- Мама полька по отцу, дед поляк, отец немец, бабушка русская, из Одессы. Уехали из России в 17-м году
- Как зовут вашу мать?
- Мария Шнайдер.
- Как зовут вашу бабушку?
- Анна.
- Фамилия?
- Новацкая.
- Ваш дед воевал на стороне белополяков?
- Нет.
- Имеете родственников в Советском Союзе?
- Возможно.
- Кого из родственников?
- Тетя. Сестра моей мамы.
- Имя?
- Татьяна.
- Фамилия?
- Не знаю.
- Поддерживали ли вы, ваша мать, отношения с тетей. Встречи, переписка?
- Нет. Это было невозможно. Я не знаю где она.
- Скажите, вы ненавидели большевиков и советскую власть, поэтому воевали на стороне Германии?
- Вы думаете, я должен был вас любить? Большевики отняли все у моего деда, все что было.
- Это имущество было нажито нечестным путем, за счет эксплуатации рабочего класса.
- Неправда, мой дед много работал, чтобы открыть свое дело!
- Вы поддерживаете Гитлера? Его идеологию?
- Нет. Я его ненавижу.
- Почему?
- Я наполовину поляк, а Гитлер напал на родную Польшу. Я не хотел идти в вермахт, меня пытали в гестапо, сказали, что я коммунист, хотя я им не был.
- Вы могли бы сдаться в плен, почему вы этого не сделали?
- Я не знал, что со мной будет. Поймите! Нам внушали, что русские ужасно обращаются с пленными, не кормят, содержат в ужасных условиях, расстреливают. Я боялся! Я трус, вам этого достаточно?! Что теперь со мной сделают?
- Пока не знаю, мы еще установим степень вашей вины, но ничего хорошего я вам сказать не могу. Ваше досье будет передано в НКВД, им займется особый отдел, там решат вашу участь.
- Меня расстреляют?
- Не могу ничем вас обрадовать, возможно и так. Вы преступник! Сейчас вы не в том состоянии, но после того как поправитесь, мы за вами приедем.
Этот прогноз меня убил. Я понял, что мне не придется ждать ничего хорошего, что бы не произошло, но участь моя будет печальной.
Капитан разговаривал с доктором.
- Вы доктор, как я понимаю товарищ майор? Можно с вами поговорить, задать вам пару вопросов?
- Да, конечно.
- Сколько времени понадобиться на то чтобы пленный поправился, так чтобы его можно было забрать?
- Он у нас уже неделю, дней семь… Дня через три снимем швы. Думаю недели две, он поправится, если не будет никаких осложнений.