— Алло?
— Кто ты, черт возьми, кто ты такая? Мишель, Норман! Позови их немедленно, позови! Позови их, я сказал!
Девушка уже собиралась было в раздражении повесить трубку, но Мишель проснулся и уже стоял рядом с ней:
— Кто это?
Девушка пожала плечами и передала ему трубку, а сама стала пить алка-зельтцер.
— Кто это?
— Мишель, ради Бога, приезжайте скорее…
— Клаудио, это ты? Который час? Где ты?
— Мишель, армия, танки, они берут штурмом Политехнический! Приходите скорее! Элени там, внутри, скорее, скорее, нельзя терять ни минуты!
— Хорошо. Мы приедем. Где ты?
— В телефонной будке на площади Синтагмы.
— Хорошо, оставайся там. Мы едем.
— Нет, подожди. Патиссион перегорожен, вы не сможете через него пробраться. Вам нужно будет спуститься по улице Иппократус и попытаться проникнуть на Тосицу. Я буду ждать вас там, на служебной парковке. Поторопитесь, ради Бога, поторопитесь!
— Мы едем, Клаудио, уже едем.
Он повесил трубку, бросился в коридор, открыл дверь в другую спальню и включил свет: Норман Шилдс и девушка, спавшая рядом с ним, проснулись и сели на постели, осоловело протирая глаза. Мишель взял одежду Нормана со стула и бросил ее ему в лицо.
— Армия берет приступом Политехнический. Клаудио ждет нас. Давай, у нас всего несколько минут. Я спущусь и заведу машину.
Девушка последовала за ним в одних трусиках и наблюдала, не понимая, что происходит, все с тем же стаканом алка-зельтцера в руке.
— Would you please tell me…[6]
Но Мишель ее даже не слышал. Он натянул джинсы, свитер, надел на босу ногу спортивные туфли, засунул в карман носки, схватил пиджак и бросился вниз по лестнице, разыскивая в многочисленных карманах ключи от машины. Маленький «ситроен» завелся без проблем, и, пока Мишель выполнял маневры, необходимые для того, чтобы выехать за ворота, Норман открыл пассажирскую дверцу и запрыгнул в машину, на ходу заканчивая одеваться.
— Все так плохо? Что именно он тебе сказал?
— Армия берет штурмом Политехнический. На улице видели танки.
— Они уже атаковали или только заняли позицию перед университетом? Может, они хотят только попугать их…
— Я не знаю. Клаудио был сам не свой. Мы должны поторопиться.
Он вошел в поворот на полной скорости, отчего машина опасно наклонилась, а его товарищ, надевавший в тот момент ботинки, чуть не перекувырнулся.
Норман выругался:
— Дерьмовые французские машины, как же в них укачивает!
Мишель продолжал жать на газ.
— У них мягкая подвеска, ведь в наших краях полно булыжных мостовых. Посмотри там, в бардачке, лежат «Голуаз». Прикури мне, пожалуйста, а то у меня живот прихватило.