Я спрыгнул вниз. В конце концов, может, немного и жутковато — оказаться среди могил, но я же ученик Ведьмака, и такие места не должны пугать меня даже в темноте. Я пошел между могилами дальше по склону холма, и вскоре на тропе к часовне под ногами захрустел гравий.
Тропа огибала часовню, а потом вилась среди могил и уходила дальше, к двум большим тисам, образующим арку над воротами. Я пошел по тропе, но внезапно заметил мерцание свечи в маленьком, с цветными стеклами окне часовни. Дверь была слегка приоткрыта, и, проходя мимо, я услышал донесшийся изнутри голос.
Голос, произнесший одно-единственное слово: «Том!»
Это был низкий мужской голос — голос человека, привыкшего, чтобы ему повиновались. Мне он показался незнакомым.
Это представлялось совершенно невероятным, но я чувствовал, что призыв обращен ко мне. Кто мог находиться в этой часовне и знать не только мое имя, но и то, что именно в этот момент я прохожу мимо? Посреди ночи в часовне вообще никого не может быть — люди тут появляются лишь во время короткой заупокойной службы.
Почти не отдавая себе отчета в том, что делаю, я поднялся по ступенькам, открыл дверь часовни и вошел внутрь. К моему удивлению, там никого не было, хотя вся обстановка показалась мне очень странной. Скамейки не стояли перед алтарем с проходом посередине, а были расставлены четырьмя длинными рядами вдоль одной стены, и у противоположной, справа от меня, располагалась единственная исповедальня, по бокам от которой, словно стражи, стояли две большие свечи.
Обычно в исповедальне бывают два входа, один для священника, другой для кающегося. По сути, исповедальня — две разделенные ширмой кабинки, чтобы священник сквозь специальную решетку был в состоянии все слышать, но лица кающегося видеть не мог. Здесь же было что-то странное — кто-то снял с петель двери в исповедальню, и передо мной зияли два черных провала.
Я таращился на эти пустые дверные проемы, чувствуя себя совершенно сбитым с толку, и тут из темного входа для священника вышел и направился ко мне кто-то, одетый, как ведьмак, в плащ с капюшоном.
Это был Морган, хотя окликнувший меня голос принадлежал не ему. Может, в часовне находился кто-то еще? По мере его приближения меня обдавало волнами сильного холода, но не того, который обычно свидетельствовал о близости кого-то принадлежащего тьме. Этот холод ощущался иначе. Он напоминал тот, который я почувствовал, столкнувшись в Пристауне со злым духом по имени Лихо.
— Вот мы и встретились снова, Том, — с насмешливой улыбкой сказал Морган. — Плохие новости о твоем отце огорчили. Однако он прожил славную жизнь. В конце концов ко всем нам приходит смерть.