— Один из твоих сыновей сейчас здесь, — сказал Морган. — Хочешь поговорить с ним в последний раз?
— Пожалуйста, пожалуйста! Да! Позволь мне поговорить с ним. Это Джек? Я многое не успел сказать ему, пока был жив.
— Нет. Джека здесь нет. Это твой младший сын, Том.
— Том! Том! Ты здесь? Это правда ты?
— Это я, папа! Это я!
В горле стоял ком. Мысль о папе, страдающем в беспросветной тьме, была невыносима. Чем он заслужил такое?
— Прости, что не успел домой вовремя. Прости, что не был на твоих похоронах. Письмо доставили слишком поздно. Скажи мне то, что хотел сказать Джеку. Я передам ему твои слова. — На глаза навернулись слезы.
— Скажи Джеку, я сожалею, что так получилось с фермой. Что я не оставил все ему. Он старший сын, и она принадлежит ему по праву рождения. Но я послушался вашей мамы. Скажи ему, я сожалею, что оставил тебе эту комнату.
Сейчас слезы струились по моему лицу. Значит, папа и мама спорили из-за комнаты! Мне было больно и горько слышать это. Больше всего мне хотелось заверить папу, что я все исправлю, отдав комнату Джеку, но я не мог: с маминой волей тоже приходилось считаться. Сначала я должен поговорить с ней. Однако сейчас следовало попытаться успокоить папу.
— Не беспокойся, папа! Все будет хорошо. Я поговорю с Джеком насчет комнаты. Никаких неприятностей в семье из-за нее не будет. Не волнуйся.
— Ты славный парень, Том, — с признательностью в голосе сказал папа.
— Славный парень! — прервал его Морган. — Как он может быть славным парнем? Ты же отдал его ведьмаку! Семь сыновей у тебя родилось, однако ни одного ты не подарил церкви!
— Ох, мне жаль, мне очень жаль! — с болью в голосе ответил папа. — Но ни у одного из моих ребят не было к этому призвания. Никто не хотел стать священником. Я старался для каждого подыскать хорошее ремесло, и когда подошла очередь младшего, его мама настояла, чтобы он стал учеником ведьмака. Я был против, и из-за этого мы спорили так часто, как никогда прежде. Но в конце концов я уступил, потому что любил ее и не мог противиться тому, к чему лежало ее сердце. Прости меня! Я проявил слабость, поставил смертную любовь выше своего долга перед Господом!
— Да, именно это ты и сделал! — загремел Морган. — И нет тебе за то прощения, и теперь ты обречен на муки ада. Чувствуешь, как пламя начинает лизать твою плоть? Чувствуешь, как нарастает жар?
— Нет, Господи! Пожалуйста! Пожалуйста! Эта мука невыносима! Пожалуйста, пощади меня. Я сделаю все, что угодно! Все!
Я вскочил, дрожа от ярости. Что Морган творит с папой?! Заставляет его поверить, что он в аду. Заставляет испытывать ужасную боль. Я не мог допустить, чтобы это продолжалось.