(колдовство или чародейство). Африканец твердо верит, что всякая смерть насильственна. Он не может представить, чтобы человек, который 15 дней назад был здоров, теперь смертельно заболел без вмешательства какого-нибудь могущественного колдуна, который путем чар прервал нить его дней, причинив ему болезнь». «Когда-то чироки не представляли себе, чтобы кто-нибудь мог умереть естественной смертью. Смерть людей, умиравших от болезни, они всегда приписывали вмешательству или влиянию злых духов, колдунов и заклинателей, находящихся в сношениях с этими злыми духами… Если кто-нибудь, умирая от болезни, обвиняет другого человека в том, что тот по своей воле всякими колдовскими действиями является причиной его смерти, то это равносильно для обвиняемого смертному приговору».
Когда наблюдатели сообщают, что туземцы «не способны осознавать смерть как результат естественных причин», то формула содержит два утверждения, которые не бесполезно рассмотреть отдельно.
Первое утверждение означает, что представление о причине как смерти, так и болезней носит всегда мистический характер. Иначе и быть не могло. Если всякая болезнь — результат «духовного влияния», действие какой-то силы, духа, души, которые влияют на пациента или овладевают им, то как не приписать роковой исход болезни той же причине, которая лежит в основе болезни? Совершенно необъяснимым было бы как раз положение, когда пра-логическое мышление имело бы представление о том, что мы называем естественной смертью: ведь оно было бы единственным в своем роде, не имеющим аналогии среди остальных представлений. Для того чтобы пра-логическое мышление имело представление о естественной смерти, было бы необходимо, чтобы благодаря какому-то непонятному исключению наиболее впечатляющее и таинственное явление каким-то образом, совершенно изолированно от других, освободилось от мистической оболочки, которой окружены все остальные.
Нет ничего знаменательнее в этом отношении хорошо известных случаев, когда умирающий человек сознает за собой нарушение какого-либо табу, хотя бы по неосторожности. Фрэзер приводит довольно большое количество таких случаев. Вот еще один, очень характерный: «Ребенок был совершенно здоров и крепок до того дня, когда Мак-Альпин вдруг нашел его в болезненном состоянии. Ребенок объяснил, что совершил неподобающий поступок и „тайком съел самку опоссума“ до получения разрешения на это, а старики обнаружили его поступок и теперь он никогда не достигнет зрелого возраста. И действительно, он слег под тяжестью своего убеждения и больше не встал: в течение каких-нибудь трех недель он угас». Вот типичный образец естественной смерти, как ее разумеет пра-логическое мышление, если только вообще здесь применимо подобное выражение. Не менее естественной становится та смерть, которая наверняка постигает человека, если он получил хотя бы царапину от заколдованного оружия. «Можно сказать с абсолютной уверенностью, что туземец умрет от самой поверхностной раны, если только будет верить, что поранившее его оружие было „заговорено“ и, следовательно, пропитано